Хулиган. Его принцесса - Эла Герс

день, всю ночь и сегодняшний день. Я запретила себе плакать, потому чтослезы стали бы доказательством того, что я поступила неправильно. Слезы бы означали, что я сожалела о расставании с Данилом.

Весь день я притворялась спокойной и собранной, но боль была слишком велика, чтобы я могла справиться с ней. Тогда ноги сами, по неведомой мне причине, понесли меня в медкабинет, где я застала Черепа, который, казалось, ждал моего прихода.

Запрокинув голову, я посмотрела на него расплывающимся от слез взором и прошептала:

— Пожалуйста, скажи, что ты сначала пошел к нему.

Он кивнул, позволим мне судорожно выдохнуть.

— Он в порядке. Вчера мне удалось затащить его в бильярдную вместе с Орловым и заставить его вести себя как последний идиот.

Слава Богу…

Я так боялась, что он мог натворить что-нибудь из-за нашего разрыва.

Теперь мне было чуточку спокойнее, но всё также больно.

Потом я вновь уронила голову, уткнувшись лицом в грудь Кирилла, и разрыдалась сильнее прежнего, полностью отдавшись чувствам.

— Ты… ты не должен был… приходить, Кирилл, — пробормотала я через некоторое время, запинаясь из-за нехватки кислорода в легких. — У тебя… из-за меня… теперь мокрая футболка.

— Я пришел, потому что знал, что тебе это нужно, — услышала я над своим ухом. — И же знаю — ты из тех, кто скрывает свои чувства и, если их вовремя не выпустить, ты можешь взорваться, Таня. А это опасно для всех, — с усмешкой заключил мой старый друг. — И я Череп, а не Кирилл, помнишь?

— Как ты вообще узнал о нас? — спросила я с уже выровнявшимся дыханием.

— В тупости есть свои плюсы. Считая меня недалеким, люди, как правило, ведут себя рядом спокойно и не думают о том, что говорят, считая что я не смогу сложить два плюс два.

Я оторвала лицо от его груди, чтобы сказать, что никогда не считала его таким, но он продолжил говорить:

— И я знаю, потому что я всегда присматривал за тобой, Таня. Ты была первой, кто помог мне, и нравится тебе это или нет, но я всегда буду присматривать за тобой. И подставлять плечо, если тебе нужно будет выплакаться. Хочешь я выделю отдельную футболку для твоих слез? — попытался он разрядить атмосферу.

Я бы хотела посмеяться, но была настолько тронута его серьезными словами, что только и смогла уставиться на него благодарным взглядом.

Затем я прерывисто вздохнула, потом еще раз, чтобы взять себя в руки и сдержать новый поток слез, и кивнула ему, давая понять, что успокоилась.

— Умница, — нежно сказал он, отпустив меня и погладив по голове. — Погуляй сегодня с подружками, отвлекись.

Я убрала его руку со своей головы и нахмурилась:

— Не думаю, что это хорошая идея.

— А ты попробуй, — настойчиво попросил он.

Я поджала губы, раздумывая над его предложением, которе, наверное, было весьма толковым.

А затем спросила его дрожащим голосом:

— Как он?

Кирилл сделал несколько шагов в сторону и взял со стола медсестры коробку с салфетками. Он начал вытирать слезы с моего лица, как будто я была той маленькой девочкой, которую он когда-то знал. Надо отметить, он делал это достаточно нежно, прямо как в детстве, несмотря на то каким здоровяком он теперь был. А он совсем не изменился, разве что в лучшую сторону…

— У нас сейчас сложная ситуация, — сказал он. — У Рябинина проблема.

Забрав у него салфетку, я пробормотала:

— Понятно, можешь не продолжать. Мне не нужно этого знать.

— Но ты все равно узнаешь, — усмехнулся Кирилл. — Не от меня, так от него…

Я ничего не ответила, лишь подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение. После слез я выглядела хуже, но чувствовала себя намного лучше, как бы странно это не звучало.

Я глубоко вздохнула, расправила плечи и придала своему лицу выражение холодного безразличия, которым я так искусно владела.

— Хочешь, я втащу Громову за тебя? За то, что он такой придурок.

Я вздрогнула от услышанного и обернулась.

— Даже не думай, — предостерегла я его. — И он не… придурок. Я уверена, что ты, как никто другой, знаешь, почему это должно было закончиться.

— Вообще-то нет, — честно ответил он.

Покачав головой, я сказала ему:

— Неважно. Мне пора возвращаться.

Он усмехнулся.

— С тобой всё будет хорошо, Таня, — вернул он слова, много лет назад сказанные мной.

Я благодарно улыбнулась ему в ответ и ушла. Мне не нужно было говорить Романову, чтобы он никому не рассказывал о наших с Громовым отношениях или о том, что я плакала, потому что он никогда никому не рассказал бы и без предупреждений.

Все было прямо как в детстве, но в этот раз по-другому.

Мы больше не просто признавали боль друг друга.

Мы помогали друг другу справиться с ней, или, по крайней мере, он помогал. Мне еще предстояло сделать что-то для него в ответ.

Впервые за много лет я пожалела, что не могла быть его другом.

Но Громов, Орлов и Рябинин просто обязаны были хорошо к нему относиться. И должны были радоваться, что Кирилл был их другом. Потому что он был одним из тех людей, которых я, наряду с Данилом, к сожалению, не могла иметь в своей ужасной жизни…

Ксюша не могла даже посмотреть мне в глаза, когда сказала:

— Мне нужно в туалет. Я скоро вернусь.

Я кивнула ей и, получив мое согласие, Соколова быстро удалилась из-за стола. Едва сдерживая себя, я смотрела ей вслед вплоть до момента, когда за ней закрылась дверь.

Она сводила меня с ума, ведя себя так, будто я могла сожрать ее живьем, если она сделает хоть одно неверное движение. Я, конечно, знала, что пугала ее, но не настолько же, чтобы бояться меня как какого-то монстра…

И еще больше меня сводила с ума мысль, что мне нужно было стать ее близкой подругой.

— Где Ксюша? — спросила Уля, появляясь с нашими напитками и десертами.

Мы втроем сидели в кафе неподалеку от универа по моей личной инициативе.

— В туалете, — ответила я, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.

— Ты ее так сильно пугаешь? — со смешком спросила Уля.

Я взяла у нее свою чашку с американо и сделала глоток. Затем я удивленно приподняла бровь и с легкой улыбкой спросила:

— Откуда мне знать?

— У тебя улучшилось настроение, да? — спросила она с ответной улыбкой.

— Может быть. А что?

— Да так, я просто до сих пор в шоке, что ты пригласила нас с Ксюшей в кафе, — ответила она. — Я думала, ты сразу поедешь домой, раз уж сказала, что