Хулиган. Его принцесса - Эла Герс

когда-то давно и одновременно так недавно нас связывали, снова заявят о себе и помогут мне преодолеть этот кризис. Но пока я мог лишь на расстоянии наблюдать за ней.

Я находился достаточно далеко, чтобы не слышать, о чем она говорила со своими подругами, но достаточно близко, чтобы видеть ее растерянное выражение лица. Когда подруги оставили ее одну, попрощавшись и двинувшись вниз по лестнице, я недолго думая, собрался с силами и шагнул навстречу, чтобы сломить образовавшуюся между нами стену молчания. В конце концов, между нами было слишком много невысказанных слов, которые не давали покоя нашим отношениям.

Но она не стала терять времени даром и, повернувшись, быстрым шагом направилась в противоположную от меня сторону, буквально бросаясь прочь, как будто, сам того не ведая, я стал переносчиком смертельной заразы.

Она избегала меня, и я бы, черт возьми, соврал, если бы сказал, что это не причиняло мне боль.

Я смотрел ей вслед, чувствуя, как каждая клеточка моего тела протестовала против каждого ее шага.

Мысли хаотично метались в голове, не зная, что теперь делать, чтобы вновь добиться ее расположения.

Чтобы вернуть то, что мы потеряли.

Чтобы вернуть мне мою Принцессу.

Я зажмурился и откинул голову назад, затылком встречаясь со стеной.

Я и не подозревал, что сердце могло так сильно болеть из-за простого, казалось бы, игнора. И это было так больно, что хотелось залезть себе в грудь и вырвать оттуда сердце, чтобы никогда больше не испытывать подобных ощущений.

Это не могло продолжаться.

У нее было несколько дней на размышления, я дал ей время побыть наедине с собой и своими чувствами, на самом деле просто не имея другого выбора, ведь нас разделало приличное расстояние, но теперь нужно было что-то делать. Если я действительно ничего не предприму, то окончательно потеряю ее.

Решимость действовать превозмогала любой страх оказаться окончательно и навеки отвергнутым.

— Эй, живучий придурок, — раздалось откуда ни возьмись рядом. — Я думал, что Орлов убил тебя вчера. Что ты здесь забыл?

Я открыл глаза и, увидев перед собой через чур довольного Черепа, хмуро покачал головой, в этот раз совсем не разделяя его веселья.

— Не сейчас, Череп, — тихо пробормотал я. — Не до тебя сейчас.

Только подколов его мне не хватало до полного и безразмерного счастья.

— Дань? — обеспокоено позвал Череп и сделал шаг ко мне. — Все нормально?

Я несколько секунд терроризировал его своим мрачным взглядом, а потом снова покачал головой.

Затем развернулся и с решимостью, вышедшей на совершенно новый уровень, пошел прочь, оставляя за спиной озадаченного и ничего не понимающего друга.

POV Таня

Я должна была догадаться, что мне не удастся сбежать от Громова, а он не успокоится, пока не загонит меня в угол.

— Поговори со мной, — умоляющим тоном вымолвил Данил и мне захотелось ответить на его мольбу, но не так как он того хотел. Мне захотелось ударить Громова по его наглой физиономии.

Но вместо этого я опустила глаза в пол и скрестила руки на груди в защитном жесте, прикрывая хрупкое сердце.

Я должна была догадаться, что он не сдастся и выкинет подобную глупость, граничащую с наглостью или наоборот.

Было время обеда и я сказала девочкам, чтобы они шли в кафетерий без меня. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя после встреч с Данилом, который никак не мог оставить меня в покое. Глядя на себя в зеркало в женском туалете, я говорила себе, что поступала правильно.

Я искренне пыталась убедить себя в этом.

Но при этом я чувствовала себя просто отвратительно, продолжая игнорировать его.

Вдруг я услышала распахнувшуюся дверь и провернувшийся замок, а уже в следующую секунду оказалась лицом к лицу с Громовым.

Как, черт возьми, он продолжал находить меня? Что это за внутренний навигатор, безошибочно ведущий ко мне? Ладно, меня легко можно было встретить у входа в универ и подкараулить у аудитории, зная мое расписание, но найти меня в женском туалете — это было уму непостижимо!

Но быстро к этому удивлению промешалось сильнейшее раздражение, заставившее меня опустить взгляд в пол, чтобы унять разбушевавшиеся эмоции.

— Таня, посмотри мне в глаза и выслушай меня, — твердо, но с мольбой обратился ко мне Данил, и я соизволила поднять глаза и посмотреть на него.

Но на теплый взгляд уговора не было, поэтому ему пришлось столкнуться с ледяным взором.

— Хорошо, — начала я. — Я выслушаю тебя. Давай, расскажи мне о своих причинах, вынудивших тебя так поступить. Назови свои оправдания. Скажи то, что должен сказать, чтобы почувствовать себя лучше, чтобы отделаться от укора совести, чтобы больше не преследовать меня.

Он двинулся ко мне и остановился в полушаге, давая мне пространство, но не настолько, чтобы унять мое напряжение.

— Дело не во мне, Таня. Но это касалось меня. Ты даже не представляешь, как я себя чувствовал в те дни.

— Бедняжка, хочешь я тебя пожалею? — язвительным нежным тоном ответила я, а затем жестко спросила: — Ты же это хотел услышать от меня, да?

— Я хочу, чтобы ты поняла, почему я не смог приехать.

Я склонила голову набок и спросила:

— А что, если я не хочу понимать тебя?

Он выдержал мой упрямый взгляд.

Затем он тяжело вздохнул и сказал:

— Тогда я тебя заставлю, — внутри меня вспыхнула новая волна гнева, но я сумела подавить ее в зародыше. — Я буду умолять, если придется. Встану на колени.

— Мне не нужна эта драма.

— Но мне нужна ты! — стремительно и твердо парировал он, сокращая то крошечное расстояние между нами.

Я отвела взгляд в сторону. Я просто не могла смотреть на него слишком долго. Потому что скучала…

Скучала по его близости.

Скучала по нему самому…

Но я больше не хотела иметь с ним ничего общего. Меня медленно убивало то, что во мне бушевали противоречивые чувства — любовь и ненависть. И виноват в этом был только он один.

Все, чего я хотела, — это спокойно окончить университет и также спокойно выпуститься.

Все, чего я хотела, — это как можно дальше уехать из этого города, чтобы сбежать от всех, кто причинял мне боль.

Но первое мое желание испортит Громов, что будет нависать тенью надо мной.

А второе — семья, которая будет держать меня подле себя, как собаку на цепи, и ни за что не сделает мне подарка в виде свободы.

Это было больно осознавать.

И больнее всего сейчас было из-за Громова.

Но с меня хватит.

Я, итак, достаточно натерпелась из-за него.

С