Квартира №16 - Татьяна Ларина

понятно, куда исчезли оба, когда за ним спрыгнул второй и оказался с другой стороны от меня. Бежать было некуда. Схватив под руки, они потащили меня обратно вглубь гаражей, а там прижали спиной к ржавым воротам. К нам как раз подоспел третий.

— За то, что заставила за собой гоняться! — прошипел он и наотмашь ударил меня по лицу.

Тишину ночи разрезал мой крик. Дикая боль, железный привкус крови во рту и страх — дикий, нечеловеческий.

— Валик, заткни ей рот, чтобы не шумела, — обратился он к одному из своих товарищей.

Он поднял за волосы мою голову, заставляя встретиться с ним взглядами. Его гнилостное дыхание опалило мое лицо, и я почувствовала рвотный позыв. Но в этот момент тот бугай, что был справа от меня засунул мне что-то в рот. Кажется, свою перчатку. Я попыталась ее выплюнуть, но мужчина накрыл сверху мой рот ладонью.

— Не рыпайся, иначе сверну шею, а у нас несколько иные распоряжения на твой счет, — проговорил тот, что был слева, а в следующий момент больно ударил меня по ногам. Коленки подкосились, меня отпустили, и я упала на землю.

— Ну что, адвокат Елисеева, пора научить тебя, как надо работать.

Перед глазами промелькнула вся жизнь. В этот момент я горько пожалела, что не послушала Костю, но теперь было слишком поздно. Надежды сбежать не было, как и надежды, что кто-нибудь придет на помощь.

Глава 37. Сон или явь

Большой грустный фонарь слабо освещал небольшой клочок подворотни. Это было самое типичное для окраины Москвы место. Днем — обычные гаражи, вдоль которых, чтобы сократить дорогу, жители района идут к метро, но ночью, как только солнце скроется за горизонтом, и нехотя зажжется один-единственный фонарь, этот закоулок превращается в местную клоаку. Ни один здравомыслящий человек не свернет сюда, боясь встретиться с грабителем, бандитом или насильником, и не было никакой надежды, что кто-то вдруг появится в конце улицы и спасет меня.

Я лежала на асфальте, глядя на бледное пятно фонаря, только его свет помогал мне не потерять связь с реальностью. Мои мучители стояли рядом, но думали, что я все еще без сознания. Тот, что был крупнее, со всей силы ударил меня кулаком в лицо, и я отключилась. Видимо, им было неинтересно избивать бессознательное тело, и они решили привести меня в чувства. Я пришла в себя от жаркой пощечины, но тут же отключилась снова, а эти выродки стали ждать. Они о чем-то говорили, я пыталась разобрать, что именно, но у меня ничего не получалось. В ушах звенело, а голова раскалывалась от дикой боли. От удара лицо опухло, во рту чувствовался лишь вкус крови. Страх уступил место дикому желанию, чтобы все это поскорее кончилось.

Постепенно противный звон, исходящий словно из недр моего мозга, стал затихать, и я смогла различать реплики мучителей.

— Давай растормошим ее. Скажем, что следует, и будем кончать, — пробасил один из мужчин.

— На хрен вообще ее вырубил? Сначала бы объяснили все доходчиво, а потом размялись на ее туше, — недовольно заявил второй и в два шага оказался рядом со мной. Я тут же закрыла глаза, но он успел заметить, что я в сознании. — Эй, девочка, кончай играть в спящую красавицу. Сейчас послушаешь больших дядечек, которые расскажут, что к чему.

Я распахнула глаза и увидела над собой страшное лицо мучителя. Мужчина кивнул своему приятелю, и тот кинул ему что-то увесистое. От испуга я встрепенулась и тут же почувствовала дикую боль в затылке. Голова моментально отяжелела, словно у меня на плечах был камень. С трудом я смогла ее повернуть, чтобы увидеть, что держит в руках бандит. Он улыбнулся и поднял вверх мою сумку.

— Это ограбление, — прошипел он. — Мы — три мерзавца, которые подкараулили тебя, чтобы забрать телефон и деньги, — мужчина стал рыться в моей сумке, вынул кошелек, а из него деньги, потом достал телефон и снял с блокировки. — Ой, у тебя столько пропущенных вызовов… Хорошо, что он был на вибрации.

— Дай сюда, — к нему резко подскочил другой мерзавец и отобрал добычу. Он вытряхнул все содержимое сумочки, а потом отшвырнул ее подальше.

— Запомнила, адвокат Елисеева? Это ограбление. Предупреждаем, чтобы ты не смела фантазировать в полиции. Вдруг решишь, что это чья-то месть? Создашь проблемы уважаемому человеку…

— Короче ты, если ляпнешь про Акулова, с тобой случится несчастный случай, — оттолкнув приятеля в сторону, склонился надо мной тот, что отобрал деньги. — А сейчас мы тебя просто проучим.

Мужчина отскочил и со всей силы ударил тяжелым ботинком по моим бедрам, потом по икрам и снова по бедрам. Яркой вспышкой в памяти всплыли угрозы подручного Акулова оставить меня инвалидом. Во мне смешались страх и отчаяние, а от дикой боли я взвыла так сильно, что не узнала свой голос.

— Заткнись! — рявкнул другой, занес надо мной кулак, но тут совсем рядом послышался громкий лай. — Это еще что?..

Я закрыла глаза, ожидая боли, но ее не последовало. К горлу подступила тошнота, и мне показалось, что меня привязали к огромным качелям, которые раскачивались с бешеной силой. Я слышала крики мучителей, чьи-то шаги, нечеловеческое рычание, но не могла понять, происходит ли это на самом деле или нет. Что-то теплое и влажное коснулось моего лица, я открыла глаза и увидела перед собой чудовище с горящими глазами. Неужели это ад?

— Лисенок! — донесся голос любимого, подтверждая догадку, что я умерла. — Мой Лисенок!

Хотелось ответить, позвать Дениса, спросить он ли это, настоящий ли, но я не могла. Во рту, будто желе, загустились кровь и слюна, а челюсть так болела, что было страшно, что она треснет на части, если ей пошевелю.

— Мой Лисенок! Я с тобой! Все кончилось, тебя больше никто не тронет. Я рядом, — Денис опустился на колени и встревоженно стал осматривать меня. Даже в темноте, не видя ничего вокруг, его лицо я могла рассмотреть. Рядом снова послышалось рычание, и я дернулась. — Сидеть, Джек! — крикнул в сторону Денис и снова повернулся ко мне. — Не бойся, Лисенок. Джек тебя не тронет.

И сейчас стало вдруг так спокойно. Даже боль казалась не такой мучительной. Власов взял мою руку в свои горячие ладони, он что-то нашептывал, но я уже не могла разобрать слов. Снова в ушах стоял звон, перед глазами потемнело. Пустота.

* * *

Откуда-то издалека доносился шум дождя. Хорошо, спокойно, тепло, вот только запах был каким-то странным. Нужно было открыть глаза, осмотреться, понять, где