Головная боль генерала Калугина, или Слава для Славы - Наталия Романова

class="p1">Благодаря огромному усилию, Славе удалось сфокусировать взгляд на присевшем на корточки мужчине, вернее парне, не старше двадцати шести лет. Платон, точно, его зовут Платон.

– Давай-ка, поднимайся, в больничку тебя оттащим, – проговорил он, поднимая Славу, как мешок картошки. – Дарья сейчас мигом разберётся… Анатолий Юрьевич там…

– Что тут? – раздался ещё один голос, его Слава узнала сразу.

Виктор, он же Гусь. Тот самый парень, который когда-то выволок её, пьяную, готовую найти приключения себя на половые органы, из ночного клуба, и с которым неплохо впоследствии поладили. Можно сказать, друганами стали.

Разделял бы Гусь увлечения Славы – цены бы ему не было, как другу. Но тот увлекался женщинами, преимущественно красотками, молодыми и свободными, и на каком-нибудь Эльбрусе его бы интересовал исключительно цвет трусов участниц группы, а не восхождение.

– Да вот, – Платон потряс Славой, которая лишь икнула в ответ.

– Ты чего, Славк? – Гусь перехватил Славу из рук Платона, поставил на дрожащие ноги, обхватил ладонями плечи, легонько тряхнул. – Ну, ты чего, Чебурашка? Ты же, как та ворона из анекдота – смелая, – гоготнул над своей шуткой.

– Может, сахар у неё упал или поднялся? – озабочено накидывал варианты Платон, видимо, понимающий в медицине ещё меньше Славы. – Давление там, остеопороз, недостаток витамина дэ? От него, говорят, рахит бывает.

– Недостаток мозгов у тебя, – прохрипела Славка, недобро зыркнув одним глазом.

– Да перетрухала малёха девчонка, чего непонятного? – примирительно проговорил Гусь. – Майор сказал, она на себе трёхсотого вытащила, считай на одном адреналине. Себя-то вспомни после первого боя. Выпить бы ей… Славка, пить будешь?

– С ума сошёл? – хохотнул Платон.

– У меня в рюкзаке, внизу, коньяк припрятан, принеси. Тихо только, чтоб никто ни-ни, а то кабздец нам всем, – ответил Гусь, придерживая трясущуюся Славу.

Платон с готовностью кивнул, скрылся за дверью в блиндаж. Гусь поднял Славу на руки, уселся на землю, облокотившись на стену из песка, усадил сверху напряжённое донельзя девичье тело, похлопал шершавой ладонью по лицу.

– Давай, Чебурашка, приходи в себя. Вот уж не думал, что встретимся в таком месте. Не, так-то понятно, чем глубже глубина глубин, тем сильнее тебя тянет, но всё равно удивительное дело.

– Сам-то что здесь делаешь? – немного приходя в себя, прохрипела Слава.

– Девчонку симпатичную тискаю, не видишь что ли? – засмеялся Гусь вполголоса, пройдясь пальцами по рёбрам Славы.

– Ой, дурак! – фыркнула Слава, толкнув локтём в живот, который в то же мгновение напрягся до каменного.

Вот это пресс, Славе бы такой…

Вернулся Платон, рядом с ним материализовался Роман, вытащил из кармана тушенку, открыл, сразу же послышался звук открывания бутылочной пробки.

– Пей, зелёная вся, – проговорил Гусь, подставляя к губам Славы горлышко с мерзким, вонючим, ещё и тёплым коньяком – отвратительная смесь, худшее, что можно придумать. – С боевым крещением! – провозгласил он, нажал на щёки Славы, заставляя сделать два больших глотка.

Через час Славу окончательно отпустило. Тушёнка была почти доедена, коньяк допит. В поедании мяса парни принимали скромное участие, на коньяк лишь поглядывали голодными глазами.

Во-первых, по хорошему, здесь одной девчонке не хватит напиться, не то что трём мужицким глоткам, во-вторых, увидит командир Дудко – не отмажешься никакими силами, чудо не поможет. Спиртное на позициях под строжайшим запретом. Все, кто провозил и палился, попадали на нехилые наказания, случалось неуставные.

Чуть позже начало развозить. Сильно. Она глупо хихикала, рассказывала про свои приключения. Парни – Платон и Роман, – слушали, открыв рот, кажется, не веря, что такая сопля – бараньего веса нет, – в горы ходит, палатку на себе тащит, с тарзанкой прыгает с высоты двести метров, с парашютом пробовала, дайвинг – родная стихия. В общем, пострел везде поспел, ещё и Миху вытащила из-под пуль. Уникум какой-то, а не девчонка, или врёт, но красиво врёт, умеючи. Симпатичная к тому же…

Слава не заметила, как оказалась зажата между Платоном и Романом, которые наперебой сыпали шутками, становящимися всё скабрезней и скабрезней с каждым словом. Уловить момент, когда хрупкий лёд под ногами разломится, и дружеские посиделки перерастут в обязывающий флирт, она не могла, не было такого опыта.

Бармалей однажды сказал, что для того, чтобы Славка поняла, что мужик к ней подкатывает, ей нужно услышать чёткое, максимально внятное заявление, без намёка на разночтение. Вот и сейчас момент, когда Платон подвинулся слишком близко, она упустила. Алкоголь в крови мешал сосредоточиться.

Всё было отлично. Коньяк действительно помог расслабиться лучше любой микстуры, которую бы дали в медсанчасти. Тремор прошёл окончательно, Слава снова дышала полной грудью. Яд, преобразовавшийся из вспышек адреналина, смешался со спиртными парами и начал испаряться. Её не скручивало и не ломало, не трясло как в лихорадке.

Да, внутри засел холодок бесконечного страха за сестру, чувство вины за гибель лейтенанта, но физически Слава чувствовала себя здоровой – а это уже победа над собой. Внутренние переживания она хорошенько утрамбует, затопчет поглубже, скрепит печатью из сургуча и перестанет терзаться. Хотя бы попытается.

В какой момент Слава вдруг оказалась распластанной вдоль тела Платона, она не поняла.

– Ну, норм, – услышала, словно сквозь толстый слой ваты, комментарий Романа.

– Пошёл в жопу, – буркнула Слава, не понимая, что происходит.

– Изотов, шёл бы спать, – чётко проговорил Гусь, оттаскивая Славу от Платона. – Девчонка в сракатень. Не видно, что ли? Завтра самому противно будет.

– То завтра, – недовольно протянул Платон, которому только что сломали планы на быстрый перепихон.

– Вали! – повторил Гусь. – Когда же ты пить научишься, Чебурашка? – поставил он на ноги Славу. – Вроде опытная дама, походы, все дела. И вечно одна и та же история. Наступила на крышечку от кефира – и в ноль, – продолжал он посмеиваться. – Всё, расходимся, мужики. Серьёзно, Изотов, – посмотрел на Платона. – Мне здесь ловить нечего, я умываю руки, дело ваше сугубо личное, но давай как-то на трезвую голову… У тебя жена дома, придётся потом в глаза ей смотреть, врать, выкручиваться. А если узнает? Несколько минут кайфа стоят того?

– Не стоят… – буркнул Платон. – Вот же сука! – подвёл он итог и направился в блиндаж.

Роман затянулся, посмотрел на небо, выдохнул колечками, думая о чём-то своём. Гусь продолжал придерживать Славу, в ожидании, когда она придёт в себя, в этот раз от алкоголя.

– Стихийное бедствие, – вздохнул он по-доброму. – На Эльбрус-то свой забралась зимой?

– Забралась, – все трое обернулись на поставленный голос майора Андронова.

Роман вытянулся по струнке, предварительно спешно выбросив сигарету, судорожно одёрнул одежду, оправился. Гусь не двинулся, лишь перехватил покрепче Славу, которую покачивало из стороны в сторону.

– Что здесь происходит? – впился он глазами в Славу, прожигая насквозь, аж помыться