Порабощенная душа - Кери Лейк

С расшаркиваниями было покончено, и Гевин снова занялся делом.

— У меня есть кое-что, что может тебя заинтересовать.

— Сомневаюсь.

Гевин поднял бровь.

— Твоя черная книга?

— Откуда?

— У меня есть свои источники. Я думал о том, чтобы передать её совету. Но боюсь, я доверяю их членам меньше, чем тебе.

Пальцы Кэша растопырились.

— Так почему бы не оставить её себе?

— Хороший вопрос. И я подумал сделать именно это. Но альянсы заключаются не так. Я просто возвращаю то, что принадлежит тебе. — Гевин не собирался рассказывать Кэшу о том, что он узнал от Маррика.

Откинувшись на спинку стула, Кэш наклонил голову.

— Ты не доверяешь закону, не так ли?

— Нет, не думаю.

— А я-то думал, что ты продажная тварь. — Челюсть сутенёра шевельнулась. — Думаю, сейчас ты мне нравишься больше, чем минуту назад.

— Я случайно узнал, что Джевен воровал за твоей спиной.

Глаз Кэша дёрнулся, как будто он подозревал именно это. Большие города были разделены на небольшие районы, в каждом из которых был главный сутенёр, обладающий гораздо большей властью и влиянием. Джевен попал под власть Кэша, а это означало, что он забирал души, которые должны были собирать суккубы Джевена.

— Как?

— Он вербует своих невостребованных женщин-суккубов. Продавая их ликанам.

Ноздри Кэша раздулись.

— Где они?

— Я не знаю. Но Денья тоже пропала.

В глазах Кэша вспыхнула ярость, и подозрения Гевина внезапно перестали казаться такими надуманными. Мужчина действительно питал к ней симпатию, как и признался Джевен ещё в притоне.

— Интересно. Возможно, пришло время сократить штат.

— Ликаны стремятся расширить свою численность. Твои женщины играют в этом главную роль. — Гевин бросил Кэшу флешку. — Ты не причинишь вред и не будешь искать ни одну женщину из этого списка. Они больше не принадлежат тебе.

Губы сутенера скривились.

— Да с чего бы?

Гевин показал контракт, который Кэш подписал минуту назад.

— Мелким шрифтом, бро. Всегда читай документы, прежде чем подписать их. — Он сложил и положил документы в карман пальто. — По сути, они теперь принадлежат мне. Флешка совершенно бесполезна. Я сделал копию, и если какая-нибудь женщина из списка пропадёт… я приду за тобой.

— Подлая тварь.

— Да. Но я также могу быть и союзником. — Положив локти на стол, Гевин наклонился вперёд. — Тебя скоро повесят, если ликаны решат отомстить за убийство своего альфы. Я могу предложить защиту, если ты готов остаться верным.

— Я больше не буду подписывать твои каверзные контракты.

Гевин встал со стула, и дверь распахнулась перед Редом и Маком, готовыми проводить сутенёра наружу.

— Дело твоё. Однако война приближается. Реши, на чьей ты стороне.

Когда Кэш поднялся и проскользнул между охранниками, у Гевина зазвонил телефон. Откинувшись, он взглянул на номер, прежде чем ответить.

— Нола. Что произошло?

— Мне позвонил Эгуза. Оркосианские стражники направляются к тебе в офис. С Сабель. Я отвезу туда детей, чтобы они увидели свою маму. Я не знаю, какую магию ты сотворил, Гевин, но ты чертов святой.

Эгуза действовал быстро — вероятно, ему пришлось, иначе суд мог бы вызвать негативную реакцию. Хотя присутствие писца здесь было хорошей идеей. Не о чем будет спорить, если каждая деталь сделки окажется в картазмусе.

— Это не было волшебством. Это был чистый эгоизм и умение манипулировать.

***

Каждый мускул тела Гевина горел, пока он ждал в своём кабинете прибытия охранников. Он потёр костяшки пальцев, уже натёр их до крови за несколько минут после звонка Нолы.

Дверная ручка щелкнула, прежде чем охранники ворвались внутрь, и сердце Гевина остановилось.

Сабель висела на руках между двумя инфорсерами, её ноги волочились по полу. Её рыжие локоны, залитые кровью, прилипли к лицу, и новые капли малинового цвета разбрызгались по всему её белому платью. Синяки покрывали её голени, ярко-красные и пурпурные раны говорили Гевину, что её недавно избили.

Мышцы вскипели от ярости, Гевин пошатнулся к ним, как раз в тот момент, когда Сабель отбросили в центр комнаты, где она упала.

Ярость запылала в его венах.

— Ублюдки! — Если бы он не беспокоился больше о своей женщине, он бы вогнал бы весь свой свинец в подонков. Вместо этого он упал рядом с ней, перевернул её сначала на бок и потом положил на спину. Дрожащими от ярости руками Гевин осторожно убрал волосы с её лица. — Сабель, — прошептал он ей на ухо. — Что они с тобой сделали?

Её глаза закатились, и из уголка рта потекла кровь. Чёрные круги обрамляли её глаза, а под ними синяк сливового цвета покрывал её щёку.

Её тело задрожало в его руках, и он притянул её к себе, держа на руках, как ребёнка.

— Проклятье, детка, что они сделали? При её виде у него возникло желание ударить что-нибудь, почувствовать, как что-то раздавится в его ладони и разобьется на миллион кусочков, но ему нужно было привести её в порядок. Нола могла приехать в любую минуту с детьми.

Поднявшись на ноги, он отнёс её на диван и разложил на кровати. В соседней ванной Гевин намочил тряпку, прежде чем вернуться к ней и приложил к её щеке.

Она вздрогнула, широко раскрыв глаза, приподнялась на локтях и закричала.

Обеспокоенный тем, что напугал её, Гевин отпрыгнул назад.

— Нет! Не трогай меня! — Она съёжилась, и его сердцу было больно видеть, как она сжимается.

Сабель была сильной. Мощной. Она не съеживалась. Не из-за кого, но тем более не из-за него.

— Всё в порядке, детка. Это я.

Тяжело дыша, она, казалось, контролировала мечущихся глаза и сосредоточилась на нём.

— Гевин?

— Да, Сабель. Это я.

Она задрожала, всё ещё цепляясь за спинку дивана.

— Г… где я?

— В моём кабинете. — Он потянулся, чтобы убрать с её глаз жёсткие окровавленные волосы, но она вздрогнула. — Томас и Джейни скоро будут здесь. Нола их приведёт. — Хотя, если честно, Гевин начал сомневаться, хорошая ли это идея. Ему нужно было успокоить её до их прихода.

Её глаза были печальными.

— Мои дети мертвы. — Слёзы потекли по её щекам. — Я видела их тела. — Её губа скривилась. — Ты. Ты убил их.

Какого черта? Он покачал головой, отвергая её слова.

— Сабель, Нола будет здесь с минуты на минуту. Они живы. И они будут так рады тебя видеть.

— Ложь! Ты пытаешься меня обмануть! — Неистовое качание её головы напомнило ему об узниках обсидиуса, которые начали терять рассудок от пыток. — Но я тебе не позволю. Я не позволю тебе обманывать меня. — Она закрыла