Герцогиня из приюта - Наталья Варварова

Острая боль полоснула меня по груди, дойдя сразу до живота. Сорочка, которая держалась каким-то чудом, окрасилась алым… Я молча открывала и закрывала рот — медведь снова склонился над Робертом… Стальная лапа перебила мне позвоночник.

Я больше не держалась за Аргуса, но тот подхватил меня зубами за плечо и что было мочи тоскливо завыл.

— Нет, ему нельзя останавливаться. Пусть он добьет Марбо, — шептала я.

Воздух выходил со свистом.

Лесной богатырь осторожно развернулся к нам и выпустил Марбо из лап. Тот полетел вниз… Ну, и что… Какая боль?.. При чем здесь боль…

— Крис, пожалуйста, прошу тебя… Не смотри на меня. Раздави его.

Я, как заведенная, шептала прямо в красно-бурый туман, из-за которого перестала видеть хоть что-то. Нельзя, чтобы из-за меня Марбо и его личинка выбрались отсюда живыми.

* * *

— Белль. Не спи, я здесь. Не спи, иди ко мне… Голос Кристиана не давал окончательно потеряться.

Глава 116

Я сидела на поручнях террасы и смотрела оттуда на воду. Какое неудобное место. Гнездо свить негде. Продувается всеми ветрами. Упираться когтями тоже сложно — только, свесив лапы и с трудом сохраняя равновесие… И что я здесь делаю? Все последнее время, кажется, занималась всякой ерундой. Не охотилась, проголодалась.

…Самка породы королевский фрегат нервно щелкнула клювом и дернула головой. Ее иссиня-черные перья поблескивали в уходящих лучах солнца, а белоснежная грудь выделялась, как прожектор. Для фрегата не существовало такого понятия, как дни или часы. Однако она понимала, что нехарактерные для нее занятия растянулись «надолго».

Птица переступила с лапы на лапу. В маленькой голове прояснялось; пора вернуться к своей колонии и по дороге подкрепиться. Даже отсюда она видела, в каком месте косяк рыбы подошел ближе к поверхности.

А еще самка сквозь открытую дверь наблюдала за девушкой, сидевшей на кровати и тоже подергивающей головой. Какая странная. Почти половина тела замотана в белый тканевый рулон, а сверху — какая-то прозрачная тюль. Особа щурилась и смотрела птице прямо в глаза.

Фрегату эти гляделки быстро надоели. С криком, больше похожим на треск ручной мельнички, птица опрокинулась вниз, расправив грандиозные крылья. Девушка испустила длинный стон и вернулась в положение лежа.

…. Это самое необычное пробуждение в моей жизни. Боли я не чувствовала и даже не помнила. Как только фрегат улетел, сознание постучалось обратно так же мягко, как волна накатывала на берег. Я провела в теле птицы, вполне возможно, несколько дней. И, да, я не летала без дела.

Острее в память врезалось замершее и хрупкое девчоночье тело в комнате без окон и дверей (наверное, были плотно закрыты). Странно, что я сумела туда проникнуть. Кто-то из магов блокировал Мелинду полностью — законсервировал вместе со взбесившимися в ней Тенями.

Я не сомневалась, что на бестелесных воздействовал Роберт, который умел всколыхнуть в них и без того неутихаюшую боль. Тьма рвалась из девочки прочь. Тени, не находя выхода, терзали друг друга, в то время как ребенок ослабевал. Она гасла на глазах.

В теле фрегата я не отдавала себе отчета, что именно там произошло. Я клювом тянула из Мелинды одну пепельную нить за другой. Вот так, нить за нитью — и почти до бесконечности. Только птица подошла бы для такой бессмысленной работы. Против ее огромного крючковатого клюва и маленького мозга Тени оказались бессильны.

Не знаю, что стало с ними дальше. Для фрегата они воспринимались как три малоаппетитных сгустка, которые сразу растворились в воздухе. Девочке я тоже больше ничем помочь не могла. Ей нужен был лекарь. Мрак оставил ее. В этом я не сомневалась. Сколько бы она протянула в противном случае?

Я еще раз могла убедиться, как аномальна для человеческого тела темная искра. С проснувшейся тьмой Мелинда, магически очень крепкая, совершенно не справилась. Ее магядро сгорело еще несколько дней назад, когда захват застоялся. Я очень надеялась, что из-за ее врожденного дефекта, нескольких сместившихся в сторону потоков, быстро сформируется еще одно ядро — энергия не станет изливаться в пустоту… Уф, если руки будут мне служить, то позже я все поправлю.

Потом фрегат направился к Лоре. На ее ауре следовало побыстрее закрыть трещины — уязвимости, через которые Тени ввинчивались в человека. Подозреваю, что подружка Энни оказалась еще менее устойчива, чем Мелинда… Зависть к успехам других девочек, привычка быть ведомой, неуверенность в себе… Однако Тени по этой же логике выбрали более сильного мага, то есть Мелинду. Как хорошо, что со всеми нашими детьми работают менталисты. Не могу сказать, вспоминала ли я Ясмину, когда парила над островом, но вот сейчас внутри аж стянуло.

Оглядела свое обмотанное бинтами тело. Я уже почти как мумия. Впрочем, подтеков нет и перевязка свежая. За мной ухаживали. Надо надеяться, что в замке и школе после всего не воцарился хаос. Я как минимум избавила от Теней двух девочек, но что стало с остальными воспитанниками?

Кристиан и Аргус были в порядке, но и Роберт, скорее всего, опять нашел лазейку, как улизнуть. Он бы не сунулся сюда, если бы не имел такой возможности… И, главное, как глубоко он сумел проникнуть в Источники?

Крепко зажмурилась и снова открыла глаза. Солнце, действительно, катилось к горизонту. Золотая дымка разливалась не только по воде. Она рассыпалась по всей комнате. Мысли никак не хотели собраться все вместе. Значит, Кристиан у нас медведь, а я научилась забирать у птиц контроль над телом — когда мое собственное мне не подчинялось.

И важное. Такое же значимое, как мой Кристиан… Крис… Даже птицей, я слышала твою тоску. Я пыталась тебя утешить. Но это то же самое, что успокоить гору… Нет, что-то еще. Что-то… Подселенец! Инородная личинка в Роберте, вот про это нельзя забыть. Нельзя, чтобы эта дрянь добралась до Источников. Иначе будет катастрофа пострашнее той, что мы боялись.

— Только не говори, что ты пыталась встать, деточка. Иначе я спущу с Аргуса шкуру, потому что он опять куда-то смылся.

Ох, этот раскатистый глубокий бас я не перепутаю ни с одним другим трубным гласом.

— Ясмина? Я же не сплю — или того хуже?

Я попыталась пошутить, но вышло на полном серьезе.

— Моя леди, — телохранительница прижала губы к моей ладони. Она никогда так не делала, а сейчас, подозреваю, других целых мест на мне не осталось.

— Это все Сесилия. Она не дала мне