Укушенная - Джордан Стефани Грей

Как и Каликс, она никогда не проявит признаков слабости.

— Нет, нет, — говорит Кора. — Это слишком хорошо для тебя. Ты умрёшь, как и все остальные.

Син делает шаг вперёд.

— Мама…

Не говоря больше ни слова, её волки атакуют, и Сибилла Севери с глухим стуком падает на землю. Её тело изломано. Её кровь красная.

Как и у всех остальных.

Рыдания застревают у меня в горле — не из-за королевы, а из-за всех мёртвых вокруг нас. Из-за Каликса. Из-за Сина. Из-за Эви, Порции и Лиры. Это бесполезно. У нас тоже ничего не осталось. Мы в меньшинстве, окружены, у нас нет надежды.

— Не смотри так мрачно, дорогая. — Чрезвычайно довольная, Кора присаживается на корточки, чтобы погладить одного из своих волков. — Если бы ты знала, каким пыткам мы все подвергались, живя в этом приюте для душевнобольных, возможно, ты бы поняла нашу цель.

— Я тоже здесь жила. — От её небрежного тона ярость ещё сильнее просачивается сквозь пустоту моего горя. — Но я бы никогда не стала участвовать в резне…

Кора снова смеётся, и этот звук вонзается мне в грудь.

— Ванесса, милая, неужели ты не видишь? Ты всё-таки приняла участие. Без тебя я не получила бы и половины информации, необходимой для осады. — И тут она меня подкашивает. Поворачивает кинжал и пускает мне кровь на глазах у остальных членов двора. — Ты никогда не задумывалась, почему у тебя было так много ночных кошмаров? Признаю. Было впечатляюще наблюдать, как ты сражаешься с ними. Ты бы заметила небольшие несоответствия, но у тебя никогда не было возможности их преодолеть. Мой сын очень сильный.

Я моргаю, глядя на неё.

— Ч-что? — Затем, прежде чем она успевает ответить, я поворачиваюсь лицом к Сину, моё сердце бешено колотится. — О чём она говорит.

«Ты никогда не задумывалась, почему у тебя так много ночных кошмаров?»

— Это был единственный выход. — Он пытается схватить меня за запястье, притянуть ближе, но я отпрыгиваю от него, врезаясь в Каликса, который ловит меня, положив руку мне на спину. — Ты… Ванесса, ты должна была знать. Об этом дворе. О королеве. Ты должна была знать об опасности, но я не мог говорить с тобой публично. Меня едва ли могли увидеть вместе с тобой. — Затем тише, мягче: — Мне жаль.

Его слова, его тон пробирают до костей.

— О чём ты говоришь, Син? — Моя грудь вздымается, а голос повышается. Он смотрит на меня так, будто я должна ему посочувствовать, будто я должна простить его, но я… я не могу.

«Было впечатляюще наблюдать, как ты сражаешься с ними».

Я понимаю. Прежде чем они успевают мне это объяснить, прежде чем они успевают произнести хоть слово, осознание начинает формироваться. Ткач снов.

«Моя сила такая же, как у моей матери».

Эта головоломка, которую я пыталась сложить в течение нескольких месяцев, наконец-то собралась полностью. На протяжении всего этого мне не хватало фрагмента… это был Синклер.

— Т-ты вложил сны в мой мозг? — В ужасе спрашиваю я.

— Мне нужно было, чтобы ты возненавидела их так же сильно, как я их ненавидел. Я не мог рассказать тебе всего — ни о том, что моя мать выжила, ни о моём рождении, — но те сны, которые я показывал тебе, не были полной ложью, Ванесса. Этот двор был способен на гораздо худшее. Просто посмотри, что уже произошло. — Он указывает на шрам в форме солнца на моей руке. — Я никогда не причинял тебе такой боли, как они. Кровь, взрыв… всё это было сном. Я никогда не угрожал тебе. Я просто пытался защитить тебя, и я всё ещё пытаюсь.

Кровь застывает у меня в жилах, а руки инстинктивно сжимаются в кулаки. Угрозы исходили не от Эви. Кровь, зеркало… Всё это случалось как раз в тот момент, когда я просыпалась… когда я думала, что проснулась. И подземелье. Дурацкое, чёрт побери, подземелье с фальшивой дверью, клетками и заключёнными-людьми, которые вовсе не были заключёнными. Которые… которых, возможно, даже не существовало. Это проносится сквозь меня волной жара. Потоком лжи.

— Ты… ты лжец, — шиплю я, отступая к Каликсу. Его рука остаётся, как камень настоящего, единственное, что привязывает меня к этому моменту. — Как? Как ты мог так поступить со мной?

— Он уже сказал тебе, — Кора наконец поднимается, вытирая кровь с разбитой губы волка, — ты была нужна нам, и ты великолепна, дорогая. Наша дорогая Укушенная, преображённая душой моего сына, наделённая даром более смертоносным, чем ты можешь себе представить, и ещё более смертоносными способностями. Эти фиолетовые глаза не просто эстетичны, дорогая. Ты разрушила принуждение Альфы. Если бы моя сестра была более компетентным руководителем, она бы использовала тебя, оттачивала твоё мастерство. Конечно, под моим руководством…

Слёзы жгут мне глаза, пока её ненавистное лицо не расплывается.

— Я бы предпочла умереть.

— Не строй из себя героиню, дорогая. — Она машет когтистой рукой на тела, усеивающие лес, переступая через спину Эрика. — Их сильно переоценивают. — Эви всхлипывает, и, услышав это, Кора хмурится, словно в замешательстве. — Почему ты всё ещё хнычешь? Встань, принцесса, и присоединяйся к своей стае.

Колени Эви подкашиваются, когда её принуждение, наконец, уходит.

И — поскольку я не могу сделать ничего другого, не могу убежать от этого кошмара наяву — я поворачиваюсь спиной к Коре и Сину и направляюсь к ней. Я помогаю Порции и Лире поднять её на ноги, проверяя, нет ли травм у каждой из них. Хотя Эви тихо плачет, остальные, похоже, не пострадали.

— Вы в порядке? — шепчу я им.

— Знаешь, ты задаёшь неправильные вопросы, — шепчет в ответ Лира. Повторяя слова, которые она сказала в лагуне. Во сне. — Ты упускаешь все ответы, даже когда они у тебя перед глазами, — пауза, — но вселенная вращается так, как должна.

Взгляд Коры теперь прикован к Оракулу, и я борюсь с желанием встать перед ней. Чтобы защитить её.

— Ну разве ты не прелесть? — Кора задумчиво дотрагивается до кончика своего клыка, и из ранки на её пальце сочится кровь. Она заживает в два раза быстрее, чем всё, что я видела раньше. — Наш последний Оракул. Скажи, ты предсказала эту великую победу?

Лира наклоняет голову, и в её голосе звучит странная смесь неземного и гортанного.

— Я знала, что этот день настанет, с тех пор как звёзды выбрали меня говорить от их имени. Я видела всё, что ты сделаешь, Кора Севери, точно так же, как Оракул до меня знал то же самое, и тот, что был до него.