Академия Бикон. Том 1: Дисциплина и Портянки - Yirtimd2

Все напряглись.

Потому что лес ещё не сказал своего последнего слова.

* * *

Телеги скрипят. Щиты — сбиты плотнее. Никто не говорит.

До выхода из леса — меньше километра.

И вдруг…

ТРА-ТАТАТА!

Далеко в чаще — автоматные очереди.

Приглушённые крики.

Не боли. Злобы.

Оглушительная смесь команд, ругани, коротких воплей.

Что-то воюет. Или умирает. Или сражается, чтобы умереть достойно.

Весь караван замирает.

— НА ПОЗИЦИИ! — орёт Борис.

Бойцы действуют мгновенно, отточенно, синхронно, будто сто раз репетировали:

Лучники, арбалетчики, аркебузиры с мушкетерами — на телеги!

Фаланга — вперёд!

Первый ряд — щитоносцы с мачете, прижимаются плечом к плечу, подняв импровизированные заслоны из дверей холодильников, обтянутых шкурами гримм кусков дсп, даже крышек от унитазов, покрытых листовым металлом.

Второй ряд — копейщики, выставив свои орудия вперёд, целясь туда, откуда доносится ужасный грохот.

Роман встал первым, Нео — вслед за ним.

Они встают рядом, без слов, будто в последний раз.

В лесу что-то грохочет.

Деревья ломаются, одно за другим, как спички.

Кроны рушатся, птицы разлетаются с воплями.

Шорох листвы превращается в ревущий шквал, сопровождаемый рычанием, будто кто-то ненавидит сам факт того, что ему мешают пройти.

Роман стискивает трость:

— Ну вот и началось.

Нео показывает короткий жест.

Он кивает.

Караван — затаился.

Каждое сердце — будто один удар.

Ожидание.

РЫЧАНИЕ.

ВОЙ.

ХРУСТ.

ТИШИНА.

И…

БАМ!

Ближнее дерево падает с треском.

ВСЕ навели оружие.

ВСЕ смотрят в одну точку.

И все знают — что-то идёт.

С грохотом, как будто рухнула стена, из чащи вылетает оно.

Альфа-Барбатуск.

Чудовище. Кабан, размером с двухэтажный дом, мчится сквозь деревья, разбрасывая их как соломенные стебли.

Его угольно-чёрная шерсть блестит, как закопчённая сталь.

Глаза — алые, яростные, будто два прожектора ада.

На теле — костяная броня, потрескавшаяся, но всё ещё грозная.

В нескольких местах видны огромные раны, кровоточащие и дымящиеся — дело рук военных, но он всё ещё жив, и, судя по рычанию, злее, чем когда-либо.

Он глядит на караван.

Все замирают.

Страх.

Инстинктивный.

Примитивный.

Парализующий.

Даже закалённые бойцы из трущоб, пережившие и набеги, и облавы, и огонь, и смерть товарищей — застыли.

Щиты дрожат. Копья трясутся. У кого-то арбалет выпал из рук.

Борис застыл, его рот открыт, глаза — стеклянные. Не может издать ни звука.

Роман — первый, кто приходит в себя.

Он встаёт в полный рост прямо на телеге, разворачивается к бойцам и скомандовал так, словно это парад:

— ДЖЕНТЛЬМЕНЫ! ПО ТВАРИ — ОГОНЬ!

В этот момент что-то щёлкает в головах.

Кто-то выкрикивает:

— Точно! ОГОНЬ!

— ДАВАЙ!

Полетели снаряды.

Десятки стрел — со свистом в воздухе.

Арбалетные болты — прямые и тяжёлые.

Пули мушкетов и аркебуз — с хлопками, дымом и треском.

Кто-то метает дротики.

Кто-то кидает топоры.

Барбатуск вздрагивает.

Некоторые пули находят цель — несколько небольших алых дырок появляются на теле зверя.

Он вскидывает голову, ревёт так, что трясутся деревья.

Но — стрелы и болты он просто стряхивает.

Они, как комариные укусы, отлетают от толстой шкуры.

Половина снарядов отскакивает от костяных пластин с глухим, неприятным звуком.

И он делает первый шаг вперёд.

Земля дрожит.

* * *

Барбатуск делает второй шаг, и земля уже не просто дрожит — она трещит.

Он вскрикивает, рычит, метёт бивнями, вздымает копыта.

Отлетают деревья, летит грязь.

Роман, всё ещё стоя на телеге, смотрит на оружие в своей руке.

Тяжело вздыхает:

— Ага…

Значит, я должен теперь побить его ТРОСТЬЮ, да?

А Нео — своим ЗОНТИКОМ?

Нео фыркает, но глаза напряжены.

Готова бросаться, хоть и понимает — шансов почти нет.

И тут — трещит подлесок.

Шум. Крики. Стрельба.

Из чащи вырываются фигуры — бойцы, в грязной, рваной армейской форме, по виду — как будто лес их сам вылепил из грязи, крови и металла.

На левом плече у каждого — татуировка в виде буквы «К».

В руках — автоматы «Аксель-47» — тяжёлые, как тракторы, надёжные, как гвозди в гроб.

На бегу они стреляют по кабанищу, пули вгрызаются в раны, вызывая визг боли такой силы, что даже вороны с деревьев срываются в панике.

Барбатуск орёт, бьёт копытом, но КРОМовцы уже рядом.

Они не ждут.

Кидаются в бой.

Один — с разбегу вонзает топор в колено твари и барбатуск припадает на одну ногу.

Второй — бьёт копьём в бок и монстр визжит.

Третий врезает кувалдой в пятак и чудище оглушается.

Один вообще запрыгивает на спину и долбит широким ножом в основание шеи.

Барбатуск отбивается — отшвыривает бойцов, но когда кажется, что один из них сломал позвоночник об дерево, вспыхивает барьер.

Их защищает аура.

Ибо все они имеют хоть и малые ее объемы, но она у них есть.

Кто-то из трущобных бойцов ахает, а Борис кричит с уважением:

— Это КРОМовцы! Ща они кабанидзе завалят!

И правда — через секунду КРОМовцы налетают со всех сторон,

кричат что-то неразборчивое, первобытное, будто из древности,

бьют, рубят, кричат, плюют, ругаются — и таки добивают монстра.

Кто-то запрыгивает с топором монстру на шею, кто-то бьет по брюху своим мачете.

Один — вгрызается зубами, просто так, от ярости.

Когда кабан падает, земля сотрясается, а небо будто становится светлее.

КРОМовцы, все в алом, в грязи, в славе,

встают, громогласно долбят себя кулаками в грудь,

издают боевые кличи, похожие на рев приматов,

которых Роман когда-то видел в зоопарке, привезенных из далекого Вакуо.

Он комментирует, как будто смотрит зрелище:

— Да уж…

Эти ребятки просто звери какие-то.

Их бы на арену запустить — так они бы там всех закопали.

И арену тоже.

Нео делает знак — короткий, лёгкий.

Что-то вроде: «А может, пойдём потом в Средний Город?»

Роман усмехается, смотрит в сторону рассвета:

— Да, да.

Обязательно пойдём.

Дома, конечно, хорошо…

Но всё-таки в Среднем Городе мороженое — вкуснее.

Потому что оно там хотя бы есть…

* * *

Караван возвращается под багряным небом, окрашенным вечерними сумерками.

Колёса больше не скрипят в тревоге, бойцы разговаривают свободно. В глазах у всех — усталость, но и уверенность:

"Если КРОМ выдвинул своих курсантов на практику — значит, можно крепко спать.

Это всё равно что жить рядом с медведем на цепи — но зато никакие волки не подойдут."

Телеги проходят сквозь ворота, стража только кивком провожает их взглядом.

Внутри — несколько местных