Двор Ледяных Сердец - Элис Нокс

Пауза. Взгляд стал ледяным.

– Я убью тебя сам. Плевать на Морфроста. Плевать на последствия. Отрежу голову и сожгу тело, чтобы не осталось ничего для воскрешения.

Он открыл дверь, шагнул на порог.

– Выбирай мудро, смертная, – добавил он, не оборачиваясь.

Пауза.

– А я уезжаю. Дела. Двор. Но вернусь. Скоро. И если увижу, что ты всё ещё угроза…

Он не договорил. Не нужно было.

Дверь закрылась.

И я осталась одна.

С признанием.

С угрозой, что стала перемирием.

***

Я сползла по стене, опустилась на пол – ноги не держали, тело дрожало, руки обхватили колени, притянула их к груди, пытаясь стать меньше, невидимой. Закрыла лицо руками, чувствуя, как слёзы жгут глаза, но не давая им пролиться.

Слишком много. Всего слишком много.

Морфрост. Верена. Ровен. Лис. Метки. Выбор. Угроза. Защита. Духи?

Я запуталась. Полностью. Окончательно.

Не знаю, кто друг, кто враг.

Не знаю, кому верить.

Не знаю, что выбрать.

За дверью послышались голоса – приглушённые, но различимые.

Один – Лиса, обеспокоенный, настойчивый:

– Что вы там делали? С каких пор…

Второй – Ровена, холодный, насмешливый:

– С тех пор, лис, как мне надоело смотреть на твою наивность. Она должна знать правду. Все должны.

Пауза.

– Отойди. Или столкну с дороги.

– Попробуй, – огрызнулся Лис, и в голосе зазвенела сталь.

Тишина. Напряжённая. Звенящая.

А потом – третий голос.

Низкий. Холодный. Смертельно приглушённый.

– Что. Здесь. Происходит?

Морфрост.

Шаги – быстрые, решительные, приближались стремительно.

Дверь распахнулась – резко, с грохотом, ударилась о стену, и что-то тяжёлое упало на пол у порога с глухим стуком.

И он ворвался.

Полностью одетый. В дорожной одежде.

Тёмная туника из плотной шерсти, почти чёрная, с высоким воротом. Поверх – кожаная броня, лёгкая, но прочная, покрытая тонким слоем инея, что никогда не таял. Штаны тёмные, заправлены в высокие сапоги – чёрные, на толстой подошве, со шнуровкой до колен.

Длинный, тяжёлый плащ, подбитый мехом изнутри, цвета полуночного неба, застёгнут на одно плечо серебряной пряжкой в форме снежинки.

Перчатки кожаные на руках, волосы собраны в хвост – не распущены, как обычно, а убраны назад, открывая лицо полностью.

Он выглядел как путник. Как воин, готовый к долгой дороге.

Но лицо…

Лицо было яростным.

Глаза горели белым пламенем, челюсти сжаты так сильно, что мышцы ходили ходуном, дыхание тяжёлое, руки сжаты в кулаки.

Взгляд метнулся по комнате – острый, ищущий угрозу.

Остановился на мне – на полу, прижатой к стене, с красными глазами, с дрожащими руками.

Что-то изменилось в его лице – ярость вспыхнула ярче, смешалась с чем-то ещё, тёмным, отчаянным.

– Что он тут делал? – голос низкий, хриплый, еле сдерживаемый, каждое слово выходило с трудом. – Ровен. Что он хотел? Он тронул тебя? Причинил вред? Ранил? Говори!

Он бросился ко мне – стремительно, опустился на колени, руки легли на мои плечи – крепко, почти болезненно, проверяя, ища следы насилия.

Взгляд метался по лицу – по царапинам, что почти зажили, по красным глазам, по дрожащим губам.

– Элиза, – повторил он жёстче, отчаяннее, и в голосе зазвучала паника, что он пытался скрыть, но не мог. – Скажи. Что он сделал? Если он посмел прикоснуться… если обидел… я убью его. Клянусь, я…

– Нет, – оборвала я, и голос дрожал, но был твёрдым. – Нет, Кейлан. Он не… не тронул. Просто говорил. Честно. Открыто. Страшно, но… честно. Признался.

Я подняла руку – осторожно, постепенно, коснулась его лица, провела пальцами по щеке, чувствуя холод кожи, напряжение мышц под ладонью, щетину, что покалывала.

– Он не причинил вреда, – повторила я тише, мягче, пытаясь успокоить, заземлить. – Я в порядке. Правда. Просто… много узнала. Много поняла. Но я цела.

Морфрост смотрел на меня продолжительно – изучающе, недоверчиво, словно проверяя правду в словах, в глазах, в прикосновении.

Дыхание постепенно выровнялось, плечи расслабились чуть, руки на моих плечах ослабили хватку, стали мягче, превратились в объятие.

Но напряжение не ушло полностью – оно просто притаилось, готовое вспыхнуть снова.

Он выдохнул – протяжно, дрожаще, закрыл глаза на мгновение, прижался лбом к моему – осторожно, бережно, будто боялся причинить боль.

– Испугал меня, – прошептал он хрипло, и в голосе была боль, страх, что он не скрывал больше. – Когда шёл сюда… услышал его голос за дверью… увидел его усмешку, когда он выходил… подумал… подумал худшее.

Он отстранился – чуть, ровно настолько, чтобы посмотреть в глаза.

– Больше так не делай, – попросил он приглушённо, но твёрдо. – Если кто-то угрожает, пугает, причиняет боль – зови меня. Сразу. Услышу. Всегда услышу.

Рука скользнула с моего плеча к лицу, большой палец вытер слезу, что я не заметила, как пролила.

– Обещай.

– Обещаю, – прошептала я, и голос дрожал.

Он кивнул, постепенно встал, протянул обе руки.

– Тогда пойдём, – произнёс он, и в голосе появилось что-то новое – решимость, смешанная с чем-то озорным. – Хватит сидеть здесь. Хватит думать о плохом. Хочу показать тебе кое-что.

Я моргнула, не понимая, смотрела на его руки, потом на лицо.

– Что? Куда? Сейчас?

Он усмехнулся – коротко, и в усмешке была та самая озорная искра.

– Сейчас. Прямо сейчас. Пока есть время.

Я взяла его руку, и он, не отпуская, повёл к двери, где на полу валялся свёрток – тот самый, что упал, когда он ворвался.

Наклонился, поднял одной рукой, развернул.

Тёплый меховой плащ с капюшоном – серо-голубого цвета, подбитый мягким белым мехом изнутри, тяжёлый, качественный.

И сапожки – кожаные, высокие, на меху, с завязками, явно женские.

Он протянул мне плащ.

– Надень. Быстро. Там, куда мы идём… холодно. Очень холодно. Твоё платье не спасёт. Не хочу, чтобы замёрзла.

Я взяла плащ – тяжёлый, пахнущий чем-то зимним, хвойным, его запахом, – накинула на плечи, застегнула, натянула капюшон.

Тепло окутало мгновенно, приятное, защитное, как объятие.

Села на край кровати, он опустился на колено передо мной, взял мою ногу осторожно, начал снимать лёгкие тапочки, что дали слуги, надел сапожок, зашнуровал быстро, умело.

Второй. Так же ловко.

Я смотрела на него – на склонённую голову, на белые волосы, что выбились из хвоста, падали на лоб, на сосредоточенное лицо, на то, как пальцы уже без перчаток завязывали шнурки.

Король Зимы. На коленях. Надевает мне обувь.

Он поднял голову, встретил мой взгляд, усмехнулся – мягко, тепло.

– Готова?

– Да, но… – я нахмурилась, и тревога кольнула. – Куда мы идём? Ты… ты хочешь украсть меня? Увезти подальше от Пограничья? Сбежать?