На горизонте – твоя любовь - Нетта Хайд

– Ты устала? – спрашивает он с заботой в голосе. – Я ведь говорил, что мы можем заказать еду.

Он наклоняется к моим губам, нежно целует, и я чувствую от него исходящий запах… костра.

– Где Áнджел? – спрашиваю я, продолжая неподвижно лежать.

«Мне ведь не кажется, да? Я чувствую этот запах?»

– Говорит по телефону с подругой, – отвечает он, вновь касаясь моих губ. – С тобой точно все в порядке?

– А где ты был? – интересуюсь, боясь услышать, что он был там.

– Забирал Áнджел из школы. Что-то не так?

– Хантер… от тебя пахнет костром…

Секунда молчания, и его взгляд меняется. Глаза вдруг сужаются, и он улыбается.

– Черт, значит, сюрприз провалился, да? – говорит он с видом человека, уличенного в преступлении.

Он направляется к выходу, открывает дверь и виновато произносит:

– Áнджел, прости, но все провалено. Тея слишком умна для таких вещей. У нее невероятное обоняние, не удалось выкрутиться.

«Что?! Да он издевается надо мной?»

Я почти готова бросить в него диванную подушку от возмущения, но меня отвлекает легкий шум шагов. В дом заходит Áнджел, в руках у нее подарочная коробка нежного древесного цвета, перевязанная белой атласной лентой. Ее взгляд растерян, но глаза блестят от скрываемой улыбки.

Я переворачиваюсь на живот, затем быстро сажусь на диван и смотрю на нее, не зная, чего ожидать.

– Я хотела оставить это до вечера, – смущенно говорит она. – Но раз сюрприза все равно не получилось…

Она протягивает мне коробку. Я смотрю на нее, на Хантера, который стоит в стороне, скрестив руки и всем видом показывая свое: «Ну я же пытался, ангел».

Медленно развязываю ленту. Опускаю крышку. Тепло охватывает сердце.

Внутри лежит деревянная форма, круглая, с выжженным изображением… ангела.

Мой взгляд скользит чуть ниже. И… остановка.

Слово… надпись…

«Моей маме».

Я моргаю, пытаясь убедиться, что зрение меня не подводит.

Маме? Это написано для меня?

Я ведь все правильно вижу, правда? Нет, боже, скажите, что это не иллюзия на фоне новостей, которые я только что видела? Там… это ведь именно то самое?

Четыре буквы, одна простая надпись: «Мама».

Нет…

Боже. Да! Я ее мама. В свои двадцать три года, без опыта, с хаосом внутри… я стала ее мамой. Мамой этой одиннадцатилетней девочки, которая уже успела войти в мое сердце так глубоко, что мне не вытащить ее оттуда, даже если бы я захотела…

– Я выжигала сама, – тихо говорит Áнджел, закусив губу. – С папиной помощью.

– Что? – одновременно с Хантером произносим.

Он поворачивается ко мне, его взгляд суетливый и немного ошарашенный. Он тоже уверен, что ослышался? Он тоже этого не ожидал?

Áнджел, сосредоточенно переводя взгляд с меня на Хантера, набирает воздух в легкие. Словно готовится к прыжку в омут с головой.

– Я подумала… – она начинает медленно, ее голос звучит неуверенно, но глаза сверкают искренностью, от которой меня снова накрывает волной эмоций. Она смотрит на меня… затем на него. – Если вы не против… я бы хотела называть вас мамой и папой.

Пауза. Прошло всего несколько секунд, а в моей голове уже разрослась вечность.

Эти слова… они звучат так просто, наивно, легко, но их вес расплющил меня полностью. Грудь едва сдерживает рвущееся сердце. Конец?

Нет. Это точно не конец.

Это новое начало.

Мне больше нет смысла сдерживаться. Я резко поднимаюсь, почти не замечая, как из моих глаз непрерывно льются слезы. Они капают на мои руки, на коробку, на пол. Но мне все равно.

– Áнджел… – шепчу я, а потом обнимаю ее крепко, и она выдыхает в мою шею легкое хихиканье. Она… наша. Она наша дочь.

К нам подходит Хантер и обнимает со спины, обхватывая нас так сильно, что становится так тепло.

– Спасибо вам, – говорит она, слегка отстраняясь и смотря на нас, – просто спасибо, что позволили мне ощутить жизнь, о которой я даже мечтать не могла. Вы сделали меня самой счастливой. Я… люблю вас.

– Áнджел, ты уничтожила нас без шансов на восстановление. Теперь мы точно твои, – говорит Хантер, целуя ее макушку.

– Я пойду наверх. Там… Себастьян заждался меня, – внезапно говорит она, выскальзывая из наших объятий и направляясь к лестнице.

Ее шаги быстрее, чем обычно, но в них нет раздражения или стеснения – только легкость. Уже на полпути она оборачивается через плечо, делая озорное выражение лица:

– А вам… вам точно надо побыть вдвоем, – добавляет она и скрывается за дверью своей комнаты.

– Ну что, папа Хантер, как тебе новость? – спрашиваю, глядя на него с дразнящей улыбкой, но внутри – буря. Какая-то смесь шока и радости.

– Сумасшествие, мама Тея, но мне… мне нравится, – слегка хрипловато отвечает он, улыбаясь на одну сторону.

– К этому надо привыкнуть.

– Согласен, – произносит он, обвивая меня руками, – но ты ведь не думаешь, что Áнджел просто так сейчас оставила нас на едине? Иди ко мне, ангел.

– Не думаю, – отвечаю с улыбкой.

Он тянется к моим губам, запечатывая поцелуем такое сильное чувство, которое было чуждо нам обоим, но стало нашим всем. Любовь.

Мы не планировали становиться родителями так рано… Но, если бы нас спросили, видим ли мы свое будущее иначе, без Áнджел? Я уверена, что нашим ответом было бы единогласное и категоричное: «НЕТ!»

Вот так… два человека-эгоиста, у которых была жесткая игра «от ненависти до любви», два человека, прошедшие болезненные, травмирующие испытания, которые сломали их и уничтожили в пыль, – теперь стали теми, кто получил самую главную награду.

Награду, о которой даже не знали, что достойны, – семью.

Эти двое, чьи головы всегда были забиты тараканами, безрассудством и проблемами, создали семью. Неидеальную. Не такую, которую можно найти на страницах книжной сказки. Не отточенную по строчкам романов. Нет, совсем не такую, а более реальную.

Настоящую. Живую. Свою.

Эпилог

*спустя пять лет*

ТЕЯ

– Ма-а-ам, ну расскажи, – говорит Áнджел, смотря на меня слишком заинтересованным взглядом. – Неужели я многого прошу? Всего лишь расскажи, как вы с папой познакомились?

Как же все изменилось за пять лет. Казалось бы, совсем недавно эта девочка робко смотрела на нас, полностью потерянная и настороженная. А теперь… теперь она – прямой, категоричный генератор идей, сущая копия Хантера. Ведь не зря говорят: человек, долго живущий рядом с другим, перенимает его повадки, манеры, а порой даже черты лица.

С внешностью тут как бы все произошло само собой. Все уверены, что Áнджел – наша биологическая дочь, и