На горизонте – твоя любовь - Нетта Хайд

негромко, глядя прямо мне в глаза. Его голос звучит ровно, но в нем заложено куда больше, чем просто слова. Это не просто просьба или наставление – это немой приказ, это доверие, которое он кладет в мои руки.

Я киваю. Одно движение головы, чтобы он понял, что я услышал его, что я уже сто раз обещал это себе самому и тысячу раз еще повторю, даже без слов.

– Тебе идет белый цвет, – произносит она шепотом, не отрывая от меня взгляда. – Носи почаще. На Рождество подарю тебе белую пижаму, как у Скруджа из «Рождественской истории».

– Надеюсь, без ночного колпака?

– Не знаю, не знаю…

Даже в такой момент, Тея остается собой: немного дерзкой, обворожительно искренней и такой бесконечно моей. Ее руки, слегка теплые, обостряют каждое мое ощущение. Со стеблей анемонов между ее пальцами струится прохлада, контрастируя с ее живым прикосновением.

– А теперь серьезно, – вдруг говорит она, и ее взгляд становится глубже, словно она смотрит прямо в душу. – Однажды, в Афинах продавец цветов сказал, что анемоны являются символом вечной и долгой любви. Так вот, Хантер, я хочу, чтобы наша любовь и жизнь тесно переплелись, сделав из нас тех самых людей, которые не боятся быть настоящими, даже если мир будет кричать обратное. Которые держатся за руки не только в радости, но и в бурю. Которые каждый день выбирают друг друга не потому, что так надо, а потому, что не могут иначе, – ее голос дрожит едва заметно, но в этой дрожи есть что-то большее – правда. Неприкрытая, искренняя, обжигающая.

Я чувствую ее слова своей кожей. Они прилипают, как обещание, которое она дает мне без бумаги и подписей. Тея делает шаг ближе, так что уже нет никакого разрыва между нами, она не слушает никого, ей будто бы все равно на каноны. Одной рукой она обхватывает меня за шею и притягивает к себе, жадно обрушивая свои губы на мои.

Ни за что не стану запрещать ей вести себя так и идти против правил.

Я прижимаю ее к себе, растворяясь в этом безумии под громкие свисты и яростное соприкосновение ладоней окружающих в симфонии аплодисментов.

***

– Я ждал этого момента, как только увидел тебя сегодня на той дорожке, – говорю я, осторожно укладывая Тею на кровать.

– Ждал момента, как уложишь меня в кроватку? – отвечает она с легкой насмешкой, ее ладонь медленно и нежно скользит по моей щеке.

– Да, именно, – киваю я, хотя в голосе уже чувствуется другая интонация. Склоняюсь к ее шее, оставляя жадные поцелуи на горячей коже.

– Прости, охотник, но я не очень хочу спать, – шепчет она слегка возбужденным голосом, – предложи мне что-то более весомое. Ее пальцы без лишних слов тянутся к поясу халата, который падает в стороны, обнажая ее до мельчайших деталей.

Мой взгляд моментально заостряет внимание на затвердевших сосках, в которых снова блестят две металлические штанги.

Я смотрю на ее завораживающее сочетание невинности и вызывающей соблазнительности, играющие с моим самообладанием так легко, как будто она знала все мои слабости задолго до того, как мы встретились.

Моя рука обхватывает ее грудь, сминает кожу под пальцами, опускается к талии и сжимает так сильно, что в мой рот влетает ее стон, подтверждающий ее пылающее желание, которое растекается не только по телу, но и проникает в вены.

– Хантер… – ее шепот звучит одновременно как выстрел и музыка. Она запрокидывает голову назад, глаза зажмурены, дыхание неровное. – Может быть, хватит этой нежности уже?

Больше не нужно никаких слов. Больше не нужно никаких пояснений. Я смотрю на нее – голую, притягательную. В ней смешались любовь и желание, красота и провокация. Люблю ее. Хочу ее.

Мой телефон звонит в заднем кармане уже пятый раз, и мои попытки его игнорировать прерываются голосом Теи:

– Ответь, Хантер.

Прикрываю глаза. Выдыхаю. Достаю из кармана устройство по обламыванию первой брачной ночи и отвечаю на звонок.

– Да, Дерек, – шиплю я, желая как можно скорее закончить разговор. – Что-то срочное? Я как бы немного занят, – произношу, смотря на то, как моя жена медленно стягивает со своего бедра кружевную повязку, а затем бросает мне.

– Ну-у, если новость о том, что Áнджел в компании какого-то парня под громкую музыку гонялась с полицейскими машинами, и теперь сидит за решеткой считается важной, то да что-то срочное.

– Что. Ты. Сказал? – переспрашиваю я, надеясь на то, что я просто оглох.

– Повторяю, Хантер, ваша дочь, гонка, полиция, наручники… В общем, твое «любимое» шоу. Она в участке, – голос Дерека звучит уверенно, как будто он просто читает вечерние новости.

Я стискиваю зубы так сильно, что ощущаю, как мышцы на челюсти напрягаются до боли. Глаза скользят по телу Теи… ее взгляд, полный игривой провокации меняется на обеспокоенный… и эта повязка, брошенная мне на бедро… Все внутри яростно протестует.

– Так что, будешь геройствовать или все-таки позволишь ей остаться там на ночь? – насмешливо интересуется он, прекрасно понимая, что я буду делать.

Я отвожу взгляд, чувствуя, как изнутри закипает злость.

Мои пальцы сжимают телефон еще сильнее.

– Выезжаю, – говорю сквозь зубы, разрывая связь.

Кидаю телефон на прикроватную тумбочку с таким раздражением, что он чуть не сваливается на пол.

– Нежность отменяется, – произношу я, не отрывая взгляда от Теи. – Наш «ангелочек» решила пойти по нашим стопам и сейчас сидит в полицейском участке.

– Ну вот, только все стало интересно, и такая драматичная развязка, – протягивает Тея, подбирая повязку с кровати и крутя ее на пальце.

Ее взгляд скользит по мне, пока я натягиваю джинсы и застегиваю ремень. Она сидит, скрестив ноги, в одном раскрытом халате. По ней видно, что она наслаждается моей внутренней борьбой – злостью на ситуацию и ее чертовым спокойствием.

– Мы не закончили, – говорю я, натягивая футболку.

– Мы никогда не закончим, Хантер.

***

– Это что еще за кудрявое существо, Áнджел? – медленно, на низких тонах спрашиваю я, пытаясь сохранить остатки самообладания. Мой взгляд останавливается на парне, которого я вижу впервые.

Он стоит передо мной, скрестив руки на груди, показывая всем своим видом равнодушие или полное отсутствие страха. Его кудрявые волосы совершенно хаотично торчат в разные стороны. Карие глаза смотрят прямо на меня – без капли смущения. Ни намека на вину. А на губах… эта чертова ухмылка. Самодовольная, хищная, ленивая. Он слишком уверен в себе. Слишком.

– Папа! – она вспыхивает, выстреливая в меня рассерженным взглядом взрослого человека, а не маленькой беззащитной девочки.

– Добрый вечер, меня зовут Фил Рокоссовский, – говорит он, делая шаг вперед и