По праву крови - Ксения Родионова

Мия попыталась пробиться с пылью, и была отброшена разрядом такой силы, что стена за её спиной частично раскрошилась. Неприятный влажный звук сопроводил удар.

Цена промедления была слишком высока. Я перестал сдерживаться.

Других бойцов Гловер отшвырнул без малейших усилий и похоронил под обломками, даже не взглянув в их сторону.

Я выпустил источник.

Снял все покровы. Каменные плиты под его ногами стали жидкими, пытаясь поглотить его. Воздух, которым он дышал, стал густым и ядовитым. Сигилы, которые он пытался сплести, распадались, не успев родиться, поглощаемые сырым хаосом, что я извергал. Его лицо исказилось от физического напряжения, пока он боролся с миром, что обращался против него.

Это длилось мгновение, прежде чем источник проник в него. Цера лопнула, камень разлетелся. Каналы силы на его руках почернели. Гловер рухнул на колени, пытаясь отдышаться, кровь текла из его носа и ушей.

Я подошёл, чувствуя пульсирующую боль в висках и пустоту внутри, то была плата за такую мощь. Очередной кусок памяти проглочен.

— Теперь… делай, что должен, ткач, — выдохнул он, глядя на меня с ледяным презрением.

— Ты ещё послужишь символом. Может, мы повесим тебя на этой площади у тебя под окнами? Или выставим в клетке, чтобы неносители знали, что их ждёт, вздумай они пойти против нас?

Я жестом подозвал Мию. Она, хмурая, проковыляла ко мне с подавляющим ошейником, испещрённым гасящими сигилами, копией того, что был на Кироне. Гловер, скорее всего, никогда уже не сможет использовать силу, но нам нужен мощный образ, а ошеёник стал бы лучшим символом порабощения.

— На колени, генерал, — бросил я.

Мия грубо надела оковы на руки и шею Гловера. Ошейник вспыхнул тусклым светом, и всё напряжение, вся сила, что исходила от генерала, разом исчезли. Он стал просто старым, избитым человеком в дорогом, но порванном мундире.

Затем я поднял с пола его церу. Изящная табличка с камнем, символ его власти и звания. Я встретил его взгляд.

— Вот на чём зиждется ваш порядок. На смертях моих людей, — я помолчал, пробуя на вкус горечь собственных слов. — Где Брух?

— Старик снял с себя полномочия ещё утром.

— Мудрое решение.

Гловера подняли и повели прочь. Он не сопротивлялся, лишь один раз обернулся в дверях, ничего не сказав.

Война за крепость Висгловер не закончилась закончилась шёпотом.

Мы вышли из командного центра на пропитанный дымом и кровью внутренний двор. То, что предстало перед нами картиной дорого разгрома.

Бриггс, похожий на изрубленного, залитого кровью медведя, отдавал хриплые приказы, отправляя ещё способных держать оружие бойцов добивать последние очаги сопротивления. Но этих очагов оставалось мало.

Группа инквизиторов, человек тридцать, засела в полуразрушенной тренировочной арене у восточной стены. Они отбивались с отчаянной, самоубийственной яростью. Их сигилы выжигали камень, а разряды находили щели в защите ополченцев. Штурмовать их в лоб значило положить ещё два десятка своих.

Именно в этот момент наш конвой с Гловером пересекал двор. Генерал шёл, не глядя по сторонам, с прямой спиной, но его мундир был разорван, а руки сдавлены сигильными оковами. Он оставался горд, но уже не представлялся столь мощной фигурой.

Кто-то из осаждённых в часовне узнал его. Раздался приглушённый крик. Сила на мгновение стихла.

Молодой лейтенант, командовавший обороной, застыл в дверном проёме, его лицо искажено шоком и пустотой. Он смотрел на своего генерала, что теперь стал пленником в оковах, на живую иллюстрацию краха всего, что он защищал.

Лейтенант медленно, будто каждое движение давалось невероятной тяжестью, он разжал пальцы. Сигилы погасли, клинки посыпались на землю. Церы отсёгивались с поясов.

Этот молчаливый жест был заразным. Как по команде, из-за укрытий часовни один за другим поднимались другие инквизиторы. Они бросали оружие. Опускались на колени. Просто стояли, уставившись в землю. Их воля к борьбе испарилась вместе с последней каплей веры в то, что их жертва имеет смысл.

С противоположного конца двора донёсся рёв Бриггса, больше похожий на рычание раненого зверя, чем на победный клич:

— КРЕПОСТЬ… НА-А-АША!

Но его почти никто не подхватил. Не было ликования.

Воздух гудел от боли, а снаружи стен, на улицах города, уже слышались новые звуки — нестройные крики, плач и нарастающий, неостановимый вой эфирных, для которых пир только начинался.

Мы взяли эту крепость. Мы убили её защитников и сломили её командира. Но, глядя на это море страдания и руины, я понял: мы не завоевали город. Мы всего лишь вскрыли гнойник. И теперь нам предстояло придумать, как удержать то, что осталось от некогда роскошного Висгловера.

К уже занимающемуся бледному рассвету из крепости были вывезены запасы камней. Бриггс организовывал патрули на улицах из тех, кто мог держать оборону. Большая часть инквизиторов, что не оказались заперты в крепости, спешно бежали из города. Захваченных размещали в уцелевших камерах их же крепости в ожидании будущего суда. Для раненых организовывали лазареты, а для убитых — место временного хранения тел.

Я опустился на разбитую скамью перед входом в командный центр, боль в висках больше не отпускала ни на секунду. Я мог с трудом вспомнить то, что происходило года три назад. Рядом опустилась Мия. Рука на перевязи.

— Что с анклавами?

Я покачал головой.

— Мы вернёмся? — продолжила она.

— Сейчас важно удержать позиции здесь.

— Но там… — жар спора мгновенно разжёг её ненависть.

— Мия, не сейчас. Никто не уходит из города, пока мы не наведём здесь относительный порядок. Пока Дирак с его отрядами там, он всё ещё представляет угрозу. Дождёмся новостей от Кайдена и Криса.

41. В сердце бури. Александр

Наше весёлое приключение началось ночью. Кто же выходит в путь в темноте, кроме тех, кто задумал сломать любимую игрушку инквизиторов? Это почти так же разумно, как ходить в гости по утрам. Все нормальные люди либо пьют, либо спят. А мы… мы пошли гулять.

Одноухий Крис, кажется, пинком открыл дверь в мою клетушку, что я уже начал про себя именовать домом. Здесь даже стало уютно, насколько это слово возможно применить к металлической коробке с вентиляционным окном под потолком. Зато за счёт ошейника от рыжей стервы источник молчал и не драл пространство на куски и реальность не сочилась чёрной жижей вокруг меня. Скучновато, зато голова не болит. Почти.

— Готовься выходить, капитан, — умник Крис швырнул мне куртку, а звание моё выплюнул с