Караул! Яга сбежала! - Елена Артемова

Высокий двухэтажный дом заметен стал издали. Выглядел он странно, будто ночью шел снег, и вся его крыша, стены, ступени крыльца укутаны ровным белым покровом. Чем ближе мы подъезжали, тем отчетливее среди белизны проступали черные пятна, а нос улавливал какой-то смутно знакомый запах.

— Деготь, — подсказал Кощей, — А поверху пух.

Вокруг княжьего жилища царила суета. С криками:

— Мамочки, что же такое делается?

— Нечисть проклятая, совсем распоясалась!

— Да что же это? Люди добрые?!

— Всю скотину повыпустила, иродица!

Носилась прислуга. Бабы пытались поймать наполовину ощипанных кур, что как оголтелые бегали по двору, мужики гоняли поросей, очевидно, с той же целью. Сам же княжич стоял на крыльце, спиной к нам и, склонив голову к плечу, осматривал безобразие, учиненное домовухой.

На наше появление никто не реагировал, всем было не до нас. Кощей остановил коня возле крыльца и поприветствовал Ивана:

— Здрав будь, княже. Гляжу, совсем плохо?

Иван обернулся на голос и, увидев, что Кощей явился не один, довольно сверкнул глазами, мол, так и знал, что придешь.

— Доброго дня, — князь неторопливо спускался по ступеням, рассматривая меня.

А я же глазела на его «дворец», казавшийся мне смутно знакомым. Где-то я такой видела. В кино что ли?

— Давай поскорее закончим, — Кощей легко спрыгнул на землю и потянулся ко мне руками, помогая оказаться внизу.

— Жду с нетерпением. Видал, что учудила? — усмехнулся Иван, кивая на перья с фасада дома, — Совсем сладу нет. А пока ты, Кощеюшка, делом занят, чтобы гостья моя дорогая не заскучала, проведу ее по саду своему. Беседой займу.

Кощей кивнул и уже было шагнул на первую ступень, пока Иван пытался ухватить меня под белы ручки. Не то, чтобы мне страсть как хотелось на прогулку с Иваном, просто в дом не хотелось. Как там княжич жаловался — девок обижает. Не желала попасть домовухе под горячую руку.

Вдруг со звоном разлетелось стекло на первом этаже, единственное из уцелевших, и к моим ногам вывалился тряпичный сверток.

Глава 8

— Опять чудит, бесовка! — выругался княжич и поспешно поднял послание от домовухи.

Пока он разворачивал тряпку, оказавшуюся небольшим девичьим платком, я пыталась рассмотреть в окне виновницу безобразия. Но, как ни старалась, кроме развевающихся от ветра занавесок ничего не заметила.

— Вот же, пакость какая! — отвлек меня Иван, который держал на ладони резную деревянную шкатулку.

Меня тут же заинтересовало, что внутри? Неужели домовуха швырнула в окно драгоценности? О чем я и поинтересовалась у Ивана.

— Да лучше бы жемчуга повыкидывала да золото, чем дар бесценный! — княжич бережно погладил круглую крышку, а затем приподнял ее, демонстрируя содержимое шкатулки.

Мне пришлось наклониться ближе, чтобы рассмотреть, что так дорого Ивану. Вообще, я рассчитывала увидеть камни драгоценные или фамильные украшения, и каково же было мое изумление, когда вместо этого я увидела сушеные листья, отдаленно напоминающие чайные. Однако запах говорил, что это совсем не для заварки. От яркого аромата у меня зачесалось в носу, я не удержалась и чихнула. Иван от неожиданности выронил свою драгоценность, рассыпав на траву все, что было внутри.

— Мой табак! — взвыл он и попытался собрать его обратно в шкатулку.

Надо ли говорить, что потерпел неудачу?

Табак? Так вот что за пахучие травы, которые я никак не могла идентифицировать. У бабушки в деревне сосед баловался самокрутками: то табачок, то махорка. Закрутит и дымит на завалинке.

Из разбитого окна послышался довольный смех домовухи. Ей явно пришлось по душе зрелище. Я резко вскинула взгляд, ориентируясь на звук, и мне удалось рассмотреть торчащую из-за занавески взъерошенную старушку, росточком точь-в-точь как Феофан. Она стояла на подоконнике, держась за край шторы, и свысока посматривала на нас. Длинные седые волосы торчали в разные стороны, как пружинки, серый сарафан до пят и ярко-зеленая кофта в заплатках — вот и все, что я смогла рассмотреть. Старушка, думая, что никто ее не видит, не таясь, хихикала из своего укрытия. Но стоило Кощею поднять голову, как она шарахнулась назад, опасно качнулась и кубарем полетела на пол.

— Ладно, пойду я, — произнес молчавший все это время Кощей, поправляя капюшон, который чуть не свалился от его движения, — Опосля дел полно.

Очевидно, намекая, что ему еще меня к Василисе везти. Князь распрямил спину и протянул мне руку, приглашая на прогулку. А я… почему-то ляпнула:

— Кощей, можно с тобой пойду?

Тот удивленно обернулся, что-то прикинул и кивнул, разрешая.

— Тогда и я, — вздохнул Иван тоскливо, явно не желая заходить в свой собственный дом, пока там хозяйничает проказница.

— В том нет нужды, сам управлюсь, развоплотить злого духа несложно.

— Что значит развоплотить? — зацепилась я за это слово.

Вообще, до этой минуты я как-то не очень задумывалась, что будет делать Кощей с домовухой. Накажет? Проведет воспитательную беседу? Заколдует, в конце концов? Но не развоплотит же.

— Ну да, пшик и нету, — подтвердил мои догадки Иван, — Делов-то. Одной меньше, одной больше, — пожал он плечами.

Кощей сделал шаг на ступени, а я ухватила его за рукав.

— Погоди, а что, другого способа нет? — сама не знаю почему, но мне было жаль проказницу.

Да, она, конечно, шороху навела, но ведь наверняка всему есть объяснение.

— Может, сперва с ней поговорить?

— Зачем? — нахмурился Иван, не понимая меня.

А Кощей, скрестив руки на груди, поинтересовался:

— Так кто беседовать станет? Я б Ягу попросил, так она твердит, что временно и вообще.

— Как временно? Что значит вообще? — недоумевал княжич, растерянно переводя взгляд с меня на Кощея и обратно.

Я же усиленно думала, что сказать. С одной стороны, да, Яга я так себе, только по названию. Но ведь с другой, я справилась и провела Ивана через реку, тот вернулся в здравом уме. Значит, я кое-что могу? На что-то гожусь? Заработаю себе плюсик в карму, спасу домовуху от забвения? И я решилась.

— Ладно, пойду я, — протянула так, будто делаю великое одолжение.

Кощей усмехнулся, довольно сверкнув под капюшоном глазами.

— Только одна. Чур за мной не ходить! — остановила я обоих мужчин, явно собравшихся пойти внутрь.

Очень мне не хотелось, чтобы в случае неудачи они видели