Клуб смерти - Кэролайн Пекхам

Я не делал этого так давно, что это казалось совершенно чертовски новым ощущением. Моя кожа горела везде, где она меня касалась, мое сердце билось, как у влюбленного подростка, а член болел, как у девственника, отчаянно жаждущего впервые попробовать киску. Десять долгих, пустых лет я избегал этого любой ценой, я отказывал себе во всем, и ради чего?

Потому что из-за тебя умерла твоя жена.

Крики в моей голове стали невыносимыми, и внезапно я снова оказался там — весь в крови женщины, которую любил. Оказался там слишком поздно, чтобы спасти ее, и уже слишком поздно, чтобы защитить…

Я не мог сделать это снова. Я не мог позволить кому-то снова сблизиться со мной.

Я отпрянул так внезапно, что чуть не сбросил Бруклин с дивана, когда вскочил. Сердце колотилось как безумное, паника захлестнула меня с головой. Я смотрел на нее сверху вниз — она лежала, тяжело дыша и растерянно глядя на меня.

Я покачал головой, отступая назад, и провел тыльной стороной ладони по рту, чтобы стереть вкус греха со своих губ. Потому что я знал, что чем больше я буду ему поддаваться, тем хуже будет. Мне. Ей. Я не мог сделать это снова. Я не хотел. Не с ней.

— Найл? — прошептала Бруклин, в ее глазах мелькнули смятение и боль, когда она поднялась, а я продолжал отступать, качая головой.

Я резко отвернулся от нее, схватил серый диван, стоявший ближе всего к камину, и с яростным рыком перевернул его, так что пол у меня под ногами задрожал.

— Я сделала что-то не так? — спросила она, и боль в этих словах ранила меня еще сильнее, но я продолжал стоять к ней спиной, снова проводя рукой по лицу.

— Тебе нужно держаться от меня подальше, — прорычал я, все еще не глядя на нее, потому что мое тело было совершенно другого мнения о том, как должны развиваться события, и я знал, что был слишком слаб, чтобы сопротивляться ей, если посмотрю.

— Почему? — спросила она, как будто действительно не имела ни малейшего представления.

Я вытащил из кармана свой мобильный телефон, подключил его к телевизору, и включил то самое видео. То, на котором Ава снята прямо перед тем, как Нельсоны снова изнасиловали ее и убили. Я прибавил громкость, чтобы крики в конце разнеслись эхом по дому, а затем вывел на экран фотографии ее тела. Вся кровь, боль и все, что я натворил, оказались прямо там, на телевизоре.

Бруклин наблюдала за всем этим, слезы катились по ее щекам, пока она осознавала увиденное, и тогда я понял, что до нее наконец-то дошло, кто я такой. Самый страшный монстр, которого она когда-либо встречала.

— Найл, — прошептала она, но я развернулся и бросился прочь от нее, проходя мимо камина, который начал гаснуть, потому что в нем не осталось ничего, кроме кирпичей, чтобы подкормить его, и чувствуя слабую вспышку разочарования от осознания того, что я все-таки не сгорю сегодня.

Я продолжал идти, пока не добрался до двери подвала, где отодвинул засовы и распахнул ее.

Только тогда она, кажется, все поняла. Наконец воцарилась тишина, и она прошла мимо меня. По ее щекам текли слезы, а боли между нами двумя было столько, что, казалось, вся вселенная содрогнулась.

Она оглянулась на меня, когда я захлопнул дверь у нее перед носом, и я точно знал, что она увидела.

Мужчину, чья ценность взвесили и сочли недостаточной. Мужчину, который взял что-то чистое и прекрасное и разрушил это безвозвратно. Мужчину, сломленного, испорченного и совершенно ничего не стоящего.

Призрака, который должен был просто смириться с тем, что он умер давным-давно.

Я сбежала вниз и с рыданием бросилась на кровать, оплакивая потерю всего, что сгорело из-за меня. Я была такой дурой. Я не могла ничего сделать правильно.

— Что случилось? — Требовательно спросил Матео хриплым голосом, полным ярости, всем весом опускаясь на кровать. — Что он с тобой сделал? Где твоя одежда? Если он обидел тебя, я…

— Он не обижал меня! — Крикнула я, перевернувшись на спину, пока судорожные рыдания сотрясали мое тело. — Он обидел себя, он обидел свою Аву.

Я подумала о том, что увидела на том видео, и поняла, что это будет преследовать меня вечно. Это бедное, прекрасное, невинное создание было разрушено и обречено на смерть. Эти люди были монстрами самого отвратительного вида, с которыми я была знакома не понаслышке. Я пожалела Аву, и часть моего сердца откололась, упав в бездну внутри меня, как драгоценная монета в канализацию, откуда ее никогда уже не достать.

Запах дыма и сгоревших мечтаний прилип к моей коже, как будто обвиняя меня в их уничтожении, но я не хотела, чтобы это произошло. Я этого не хотела.

— Где. Твоя. Одежда? — он схватил меня за челюсть, повернув мое лицо к себе, где он стоял на коленях на кровати, его грудь была обнажена, а мышцы напряжены, как сжатая пружина.

— Он был в ярости. Он срезал с меня ее платье и сжег его, — выдавила я.

— Чье платье? — прошипел он, в его золотисто-карих глазах бушевала бесконечная ярость.

— Авы. Его бедной покойной жены. Я надела ее свадебное платье. Я подумала, что будет мило. Адское Пламя выглядел таким грустным, что я просто хотела заставить его улыбнуться, Мертвец. Но я облажалась. И вместо того, чтобы порадоваться, он сильно разозлился.

Он медленно выдохнул, осознавая смысл этих слов.

— Tal vez al menos ahora se mantenga alejado de ti (Прим. Пер. Испанский: Может быть, по крайней мере, теперь он будет держаться от тебя подальше), — пробормотал он, отпуская мою челюсть.

Я смотрела на него снизу вверх, моя нижняя губа дрожала, и я страстно желала, чтобы он оказался ближе, заключил меня в свои объятия, как это делал мой папа, когда я плакала.

— Ты не обнимешь меня, Матео? Только… на минутку, — прошептала я, и его брови опустились, как будто я попросила его сделать что-то гораздо худшее. — Не бери в голову, — быстро сказала я, но он лег рядом со мной и обхватил мое тело своими большими руками, прижимая меня к своей груди.

Я прижалась ухом к его сердцу и закрыла глаза, слушая его сильное биение. Оно было медленным и уверенным,