Игра титанов: Вознесение на Небеса - Хейзел Райли

Поймём, только когда туда войдёт Хейвен. Я повторяю, про себя — и помимо громкого «великолепная подлянка» прихожу к ещё одному выводу. Раньше других, которые ещё спорят без огня:

— Нет. Даже я не пойму, — перебиваю Зевса. — В лабиринте меня тоже накачают, как Ньюта.

У Зевса всё ещё открыт рот. Он медленно закрывает его — впервые нам удалось оставить его без рациональной пилюли. Хайдес сжимает мои руки, и ярость делает его лицо прекрасным и опасным.

— Я не позволю моему отцу тебя накачать, — заявляет он с непонятной уверенностью.

Арес садится, складывая руки на груди:

— И как ты это сделаешь, Супермен? Швырнёшь ему в череп баночку кокосового масла для волос?

— Не знаю как, но я готов и пулю ему в голову всадить.

По хитрой усмешке, изгибающей тонкие губы Ареса, я понимаю: он сейчас скажет лишнее. Пытаюсь остановить — бесполезно.

— Готов на всё? Даже зайти в лабиринт вместе с ней?

Кадык Хайдеса дёргается вниз. Он задаёт единственно неудобный вопрос, который мог загнать его в угол.

И, может, больнее это бьёт по мне, чем по Хайдесу — учитывая, как мы с Аресом наладили отношения.

— Ты правда мудак, — шиплю. Два чёрных глаза переводят взгляд на меня — удивлён, что я встряла. — Ты вообще понимаешь, когда пора заткнуться, Арес?

Он чуть отползает, ещё глубже уходя в оборону:

— Думаю, Хайдес сам за себя постоит. Или нет? Нуждается, чтобы за него вступалась девушка?

— Нет, не нуждается, — не останавливаюсь я. — Но обычно так и бывает, когда любишь человека, а какой-то болван рвётся бесить всех своими пустыми провокациями.

Арес будто готов сдаться, но тут же передумывает — ему кровь из носа нужна последняя реплика:

— Я это говорю ради тебя, Коэн. Будь я твоим парнем — я бы вошёл с тобой в лабиринт. Никогда бы не бросил одну только потому, что мне страшно.

Если возможно, стало ещё хуже. С той разницей, что теперь он взбесил ещё и Афину с Гермесом.

Первая подходит к нему Афина:

— Видишь то дерево? Ещё слово — подвешу тебя вниз головой и отлуплю.

— А я… — вмешивается Гермес. — Я… с удовольствием посмотрю. И подбодрю её.

— Да вы перегибаете. Неужели я один так думаю? — Арес фыркает, но на полшага отползает от Афины. — Кто-нибудь должен войти с Коэн и…

— Арес, — обрывает Посейдон. Я никогда не видела его таким серьёзным. Волосы цвета воды зачёсаны назад чёрным ободком. — Серьёзно, хватит. Не твоё дело мерить чужую боль. Помолчи.

— Игра всё равно подтасована, — пытается вернуть разговор в русло Зевс. — Маршрут лабиринта меняется, но Кронос знает, как идёт игра. Он выйдет раньше Хейвен — так или иначе. Нам нужно лишь успеть убить его в нужный момент. Вот и всё.

«Вот и всё», — повторяю про себя. Легко сказать — ему.

Зевс наклоняется ко мне, настойчиво требуя моего внимания:

— Хотел бы дать тебе более оптимистичный план, Хейвен, но выберу честность и реализм. Тебе не нужно «хорошо играть» в игру лабиринта — этого не хватит. Тебе нужно уметь его обмануть, импровизировать, когда окажешься внутри. А мы, снаружи, постараемся подстроиться под твои решения.

Я морщусь. Мне не нравится такой план. Слишком много неизвестных и слишком много ответственности на мне. Играть я умею — твержу это всю жизнь. Я сильна, когда знаю игру и знаю правила. Каждый раз, когда Лайвли их ломали, я проигрывала. Кронос сделает со мной то же.

— Вы вообще заметили, что обсуждаем убийство посреди йельского газона, вокруг — дюжины студентов? — Лиам сегодня на удивление сообразителен, признаю.

Он перекатывает в пальцах связку ключей с брелоком из Санторини, привезённым с его маленького декабрьского путешествия.

Я поворачиваюсь к Хайдесу — и ловлю, как он копается в телефоне. Узнаю приложение «Заметки». Тянусь поглазеть — просто потому, что у меня смутное предчувствие.

Это та самая страница с фразами, которые Ньют произносил в коме. Месяц назад они не имели смысла, но сейчас, перечитывая, начинают складываться. Хайдес чуть разворачивает экран, чтобы мне не приходилось тянуться.

«Цветок, три, Минотавр, один, дорога, люди, предательство, Аполлон.»

— А если… — бормочет он и обрывается. Пальцы лихорадочно бегут по клавиатуре, он переставляет слова в осмысленный порядок:

«Три человека, плюс Минотавр. Один из них предаст тебя (Гиперион говорит, что игра строится на доверии, вот). Аполлон, может быть? И покажет неверную дорогу. Лотос путает воспоминания.»

Он ждёт моей реакции. Я кривлю нос. На первый взгляд звучит логично. Но слишком просто. Что-то не стыкуется. Даже не «что-то» — много чего.

Я беру у него телефон и ставлю перевод строки, чтобы дописать свою версию ниже:

«Три человека, плюс Минотавр. Аполлон — это Минотавр? Кто-то тебя предаёт и указывает неправильный путь. Цветок?»

Пишу: «слово «цветок» выделяю жирным» — и ставлю несколько вопросительных.

Хайдес читает мою правку и приподнимает бровь:

— Ты не думаешь, что «цветок» — это лотос? И главное: не считаешь, что предатель — Аполлон?

Нет ни дня, чтобы я не думала об Аполлоне. Он был вынужден стучать, чтобы спасти жизнь Хайдеса, чтобы родители его не убили. Он предатель — но не в истории с лабиринтом. Я уверена. Часть моего сердца занята им и надеждой, что он станет нашим козырем.

— Врач говорил, что Ньют принял комбинацию препаратов, из-за которых и впал в кому. Лотос — это то, чем нас поили в приюте, когда мы были детьми, а не то, что испортило ему память в лабиринте, — объясняю. — «Цветок» про другое, я почти уверена.

Хайдес долго смотрит на меня — так долго, что голоса друзей на фоне превращаются в кашу. Интенсивность его серых глаз заставляет меня почти покраснеть.

Наконец он выдыхает:

— Я говорил тебе, что ты самый умный человек из всех, кого я знаю?

Я улыбаюсь:

— Даже умнее тебя? — поддеваю.

— Это само собой.

Проходит несколько секунд — и он тянется ко мне, губы у моего уха вызывают дрожь:

— Пойдёшь со мной?

Глава 46. ДОДЕКА

Властвует над рождением цветов и светлых душ, но и над демонами. Перед её яростью бледнеет даже смерть.

Хайдес

Одним резким поворотом ключа в замке я распахиваю дверь своей комнаты в общежитии. Нас встречает кромешная тьма. Я ищу ладонь Хейвен, чтобы провести её внутрь, и, прежде чем шагнуть через порог, поворачиваюсь к ней и притягиваю к себе.

Касаюсь лбом её лба и выдыхаю медленно:

— Знаю, у нас ещё тьма проблем, — шепчу. — Лабиринт,