Игра титанов: Вознесение на Небеса - Хейзел Райли

мою ладонь и нависает над столешницей. Упирается ладонями в чёрную поверхность и наклоняется к женщине — та, чтобы показать уверенность, не двигается ни на миллиметр.

— Когда мы приехали… ты назвала меня Хайдесом. Тебе неоткуда знать, что приёмные родители сменили мне имя. Значит, ты оставалась на связи с Кроносом — или хуже: с самого начала знала о его планах. — Он не даёт ей вставить слово. — А когда Хейвен представилась, ты опешила, потому что ждала, что она скажет: Артемида. Ты знала о планах Кроноса. Знала, что он хотел меня, Аполлона и Артемиду. Но Хейвен удочерили в другую семью — и Кронос разозлился на тебя. И да, ты рассчитывала, что он её потом вернёт. А нет. — Он усмехается. — Тебе бы видеть своё лицо, когда я взял её за руку и ты поняла, что мы не брат и сестра, а вместе. Ты ведь поняла, да?

Директор Сент-Люцифера молчит. Я вижу, как она лихорадочно ищет оправдание — бесполезно. И даже если придумает — нам не хватит.

Хайдес оборачивается к нам, полусидя на столе Александрий, словно это его кабинет:

— Видео с Хейвен и Аполлоном снято в месте этого здания, где нас не водили. Здесь всё переделано — поэтому Хейвен не увидит ничего, что оживит её память.

— И где эта комната? — спрашиваю я, искренне жадная до ответа.

Хайдес указывает на пол:

— Под землёй. И Александрия нас туда отведёт.

Женщина вскакивает, как от удара молнии:

— Нет! — кричит. Прежняя выдержка слетает. Лицо вспыхивает — то ли от злости, то ли от нервов. — Немедленно уходите. Сейчас же.

К всеобщему удивлению, Афина пересекает кабинет и оказывается рядом с Александрией. Та не успевает предугадать её движение. Афина хватает её за горло и прижимает к стене.

Зевс окликает сестру, ошарашенный, но Гермес осаживает его:

— Кузен, не лезь.

— Ты слышала моего брата? — шипит Афина, голос едва слышным змеиным свистом. Даже мне страшно. — Веди нас в подземные уровни. Сейчас. Иначе мы вызываем полицию и вываливаем всё, что вы творили пятнадцать лет назад с детьми. И поверь — доказательства есть, стерва.

Александрия пытается вывернуться:

— Если я это сделаю… ваш отец меня убьёт.

— Кронос об этом не узнает, — обещает Хайдес. — Если только ты уже не сообщила ему, что мы здесь.

Александрия мотает головой. Афина отпускает, но остаётся рядом — на случай, если той придёт в голову глупость. Александрия потирает шею — скорее на публику. Потом открывает ящик стола и достаёт связку одинаковых ключей. Ничего не говоря, проходит мимо нас, оставляя за собой цветочный шлейф, и останавливается у книжного шкафа в кабинете. Надавливает ладонью на край — шкаф отъезжает сам, открывая щель, в которую можно протиснуться.

Я пробую идти первой — Хайдес останавливает:

— Даже не думай.

— Сначала мы, — добавляет Гермес.

Они исчезают за шкафом. Афина берёт меня за руку и ведёт следом.

Лиам цепляется за Зевса:

— Мистер Зевс, мне страшно, может вы…

Зевс громко фыркает и берёт его за руку:

— Пошли, Лиам. И помолчи.

За шкафом — тесный коридор и марш вниз. Единственная лампа на стене освещает ступени ровно настолько, чтобы не свернуть шею. В конце — дверь. Александрия ждёт, чтобы открыть её одним из ключей.

Мы попадаем в самую настоящую лабораторию. Вдоль дальней стены — столы с огромными, потухшими мониторами; хочется верить, их не включали годами. Центр притяжения — пять столов со стульями, расставленных по залу.

— Здесь мы тестировали детей, в том числе вас, — говорит Александрия. — Изучали мозговую активность, то, как вы решаете задачи разной сложности. Потом отбирали тех, у кого показатели лучше, чтобы представить Кроносу и Рее как кандидатов на усыновление.

У Лиама в руке телефон, видео на паузе. Он подходит к одному из столов и сверяет картинку:

— Совпадает, — выдыхает. — Тот же стол!

Все молчат. Даже Хайдес — хотя всё это затевалось, чтобы найти неоспоримое доказательство.

— Смотрите, там, — подаёт голос Зевс и идёт к углу. Под стеклом — витрина. — Мини-оранжерея. Цветов больше нет, но…

— Мы выращивали лотосы, — перебивает Александрия, застыв у поста. — Давали их детям, чтобы путать воспоминания. Надеялись, что амнезия поможет им справиться с ранними травмами.

Взгляд Афины такой, будто она может убить одной мыслью. Думаю, могла бы.

Пока Зевс изучает оранжерею, справа оживает монитор. Пальцы Александрии бегут по клавишам. На экране появляется папка; двойной клик — внутри другие. На каждой — имя. Она выбирает переименованную: Haven/Artemis. Там — записи. И я нутром чувствую: мы увидим исходник того видео, что нас мучило.

Я делаю четыре шага вперёд, чтобы видеть лучше, и со мной — Хайдес. Мы замираем, пока сцена, до боли знакомая, не запускается снова. И когда маленькая я остаюсь одна, рука Хайдеса находит мою.

Он появляется. Малакай. Подходит ко мне со стаканом воды, доверху. Переливает мне — мой становится полным, его опускается до половины.

— Теперь полный, пей. — Уходит, и запись обрывается.

«Теперь полный, пей».

Что-то щёлкает в голове. Как будто в тёмной комнате щёлкнули выключателем — и стали видны детали, прежде спрятанные во мраке.

Первое — кубики Lego. Картинка гаснет, я усилием возвращаю её. Возвращается — с новыми подробностями. Руки. Две пары детских рук. Мои. И мальчика, который склонил голову над постройкой. Длинные каштановые волосы заставляют сердце споткнуться.

Я не успеваю ухватиться за это — накрывает следующее. Ветвь дерева свистит в сантиметрах от моей головы. Кто-то, сидя на дереве, бросил её в меня. Не вижу кто — воспоминание вырывают и заменяют другим.

Слышу второй голос, взрослый, глубокий:

— Приятно познакомиться. Я хотел бы забрать тебя домой. Хочешь семью, Артемида?

Лица. Мелькания. Голоса, накладывающиеся друг на друга. Я ищу Хайдеса среди этого шума — и не нахожу. Я всё ещё не вижу его детского лица.

В висках стучит тупая боль; я скрежещу зубами.

Слишком много. Я не поспеваю за потоком обломков, что прорвали плотину.

В реальности, в настоящем, Хайдес зовёт меня. Произносит моё имя мягко — и внутренний гул стихает до тишины. Никто больше не кричит. Возвращается темнота.

И в этой новой, утешающей темноте загорается одна крошечная лампочка. Освещает ровно то, что нужно. Самое главное.

Я снова в лаборатории. Я маленькая. Александрия и мужчина в халате только что ввели меня внутрь. Есть другие люди, их лица смазаны — и мне всё равно. Столы пустые, кроме дальнего. Там — мальчик. Александрия велит подойти и сесть справа от него, ничего не говоря.

Я подчиняюсь. Мне страшно. Страх той