Летний сад - Полина Саймонс

зашептала она, – Сайка говорит, что ей очень жаль. И мне тоже. Пожалуйста, не возвращайся в Лугу! Пожалуйста! Пойдем с нами завтра. Сегодня шел такой хороший дождь, грибов будет очень много! Пойдем! Мы же каждый год ездим за озеро. Мы всегда ездим, ты, я, Паша…

– Ты не заметила, что моего брата здесь нет?

– Маме нужны грибы и голубика. И твоим тоже. Мы сварим отличный суп, испечем прекрасный пирог! И твоя Даша ждет грибов. Ты же знаешь, как она их любит. Поехали, подумай о ней! Мне так жаль, что я тебя расстроила!

– Ты меня не расстраивала.

– Я просто шутила. Ты же знаешь. Не будь ты такой обидчивой! Пожалуйста, поедем! Я так больше не буду, обещаю. Поехали, тебе и без Паши будет интересно грести.

– Мне не нравится что-то делать без Паши. Послушай, что тебе нужно? Я устала.

Марина коснулась ее руки:

– Я просто не понимаю, почему тебе не нравится Сайка, Таня. Она такая забавная и опытная…

– Как она может быть опытной, Марина? Она выросла в колхозах в Закавказье… Она всю свою жизнь провела с грязными козами. От нее даже пахнет козами. Где она могла набраться опыта, как ты думаешь? И почему она так со мной разговаривает, говорит немыслимые вещи, а ты просто стоишь и посмеиваешься?

– Да она просто шутит! Ты ее не понимаешь! – Марина хихикнула. – Это просто детская игра!

– Дети наверняка быстро растут под ее взглядом. Она бы стала меня трогать, если бы я ей разрешила, – прошептала она, содрогнувшись. – И это детская игра? А ты видела ее спину? Это тоже детская игра? – Татьяна снова упала на кровать. – И попомни мои слова, есть и кое-что другое, чего она нам не говорит.

– Да забудь ты это, к нам это отношения не имеет!

– Ладно, вот и общайся с ней. От меня-то ты чего хочешь? Иди с ней, отправляйся в лес, собирай свои грибы, собирай свои ягоды.

– Я не хочу ехать без тебя. Пожалуйста, Таня!

Татьяна потерла глаза, лежа в постели, желая заснуть, или же вернуться домой, или уехать куда-нибудь еще, в какое-нибудь недостижимое место.

– Пожалуйста, не сердись на меня, – не отставала Марина. – Прошу, поедем! Будет так весело! Мама с папой отпустят нас одних! Разве не удивительно?

Татьяна хмыкнула.

– Так ты поедешь? И будешь милой?

Татьяна скрестила руки на груди:

– Я поеду. Но не собираюсь быть милой.

Полет среди звезд

Татьяна спала. И под утро того дня, когда они собирались втроем отправиться в лес через Ильмень, ей приснилось, что она лежит на спине, глядя в небо, а звезды становятся все ближе, они сияют ярче, и ей хотелось закрыть глаза и отвернуться, но она не могла и вдруг поняла, что это не звезды приближаются к ней, это она летит к ним, летит прямо под ними, вытянув руки над головой, и ее лицо сияет, и сердце радуется под ночными звездами, и все это время голос Бланки Давидовны тихо шепчет в ее голове: «Корона и крест, вот что в твоей чайной чашке, Татьяна…»

Книга третья. Диссонанс

Снимите подчиненность, эту цепь, – раздор воспрянет…

У. Шекспир. Троил и Крессида. Акт 1, сцена 3 (Перевод Л. Некоры)

Глава 9. Пятилетний план

Книга Пушкина

Стоял август 1952 года, жаркий день, и они купались в бассейне. Александр сидел на трамплине, болтая ногами, а Татьяна и Энтони стояли у мелкой стороны, готовые прыгнуть в воду. Это было их четвертое состязание.

– Таня, дай сыну фору! – предложил Александр.

Раз-два-три. Они прыгнули. Энтони, бравший уроки плавания благодаря любезности тети Эстер (что, если бы не любезность тети Эстер, Энтони?), плыл брассом, а его неторопливая мать, в желтом бикини в горошек, плыла… Александр не знал, как это назвать. Крыльями, что ли? Она весело скользила по воде, и на этот раз Энтони добрался до ноги Александра на полсекунды раньше ее и завизжал от восторга. Татьяна схватила вторую ногу Александра. Энтони глянул на скептическое лицо отца и сказал:

– Что? Она не нарочно дала мне выиграть. Я ее честно победил.

– Да, сынок.

– Ох, – вздохнул Энтони. – Ладно, посмотрим, как у тебя получится.

– Я не соревнуюсь с твоим отцом, Энтони, – возразила Татьяна. – Ты знаешь, он не любит соревнования. – Она подмигнула.

– Я тебе покажу, как соревноваться! – сказал Александр.

Они оба встали на краю их бассейна – пятидесяти футов в длину, их собственного. Татьяна была стройной и белокожей, покрытой веснушками от солнца. Он – шоколадный, с длинными серыми полосами шрамов. Его мужское тело было твердым, мускулистым и выглядело непобедимым рядом с нежной женщиной, едва достававшей макушкой головы до серпа и молота на его предплечье.

По счету раз-два-три они нырнули, Александр и Татьяна, мужчина и женщина, муж и жена, возлюбленные.

Энтони сидел на трамплине и отчаянно болел – за мать! Ему хотелось, чтобы она победила отца.

Александр замедлил ход, повернул голову и спросил:

– В чем дело, пузырь? На что рассчитываешь?

Но он поспешил с этим; она уже обогнала, основательно обрызгав его и уходя вперед. Она не скользила по воде; она отчаянно работала всем телом. Александр рванулся вперед и настиг ее в глубокой части бассейна, затянул под воду, а потом поднял, повернул к себе лицом, взбивая воду вокруг себя, и сказал:

– Ты просто мошенница! Ты и в домино так же играешь!

Татьяна пищала, а он сжимал ее мокрое тело, и его лицо прижималось к ее блестящей от воды шее, а Энтони, их малыш, спрыгнул с трамплина прямо на них и закричал:

– Все, хватит, перерыв!

И потащил мать в сторону, вырывая из рук отца. Тот это позволил.

Александр показал Энтони, как правильно присесть, чтобы Татьяна забралась на его плечи; потом он выпрямился, и она тоже выпрямилась и сохраняла равновесие, стоя на его плечах долгое мгновение, прежде чем оттолкнулась и прыгнула вперед, шумно погрузившись в воду.

– Мама! – воскликнул изумленный Энтони. – Где это вы с папой такому научились?

И Александр, глядя на Татьяну, ответил:

– В Лазареве.

Мать учила Энтони нырять с трамплина, просто, и с оборотом в воздухе, и с кувырком, – а потом Александр закричал на них, прекращая урок, когда увидел, как Татьяна показывала прыжок с сальто и чуть не ударилась головой о трамплин. Он приказал обоим выйти из воды, хотя сначала поймал ее, забросил себе на спину и вместе с ней прыгнул в воду, держа