Благочестивая одержимость - Энса Ридс

Вдруг он хмыкнул и ухмыльнулся, взяв бутылку виски и добавляя его в свою чашку.

— Я не знаю, может быть, нам стоит прямо сейчас заказать тебе гроб, чтобы потом не было никаких осложнений. Наверное, мне следует позвонить всей семье и сообщить им, что время пришло. Попросить всех твоих тётушек и дядюшек выделить время в следующем месяце и назначить дату твоих похорон. Ведь ты хочешь и дальше бегать по городу, кружась в танце с таким человеком как Сальваторе. Похоже, ты решила, что ты уже слишком взрослая.

— Пап…

— Замолчи! — крикнул он, хлопнув руками по столу и заставив меня подпрыгнуть от страха. Я наблюдала за ним осторожными и испуганными глазами, пока он смотрел прямо на меня, продолжая говорить, — Я велел тебе оставаться в своей комнате. Я также велел оставаться на месте и не спускаться вниз, а ты не послушалась, Нирвана. Я не знаю, что на тебя нашло, но что бы это ни было, это явно приведёт к твоей смерти. Или ты не знаешь, кто такой Сальваторе? Нирвана, ты забыла о людях, с которыми я веду дела? Они не хорошие люди! Все они убийцы, мафиози, наркобароны, торговцы людьми. Если бы они обратили на тебя внимание, то они бы точно захотели поместить тебя в свои бордели. Продать тому, кто предложит самую высокую цену. Упрятать тебя в каком-нибудь богом забытом здании, занимающимся торговлей людьми, вместе с другими девушками, которым приходится ложиться под влиятельных людей, просто чтобы сохранить себе жизнь. Это то, чего ты хочешь? Это то, чего ты хочешь?! Ответь мне!

— Нет! — прокричала я, и слёзы обожгли мне глаза. — Нет... Я не хочу этого, папа.

Он в ярости стиснул челюсти, опустив испуганные, злые глаза на кофейную кружку, затем встал и вышел из комнаты. Я закрыла лицо руками, прежде чем разрыдаться. Я испугалась, потому что знала, что он прав и что у меня точно будут проблемы.

Я почувствовала, как руки мамы обвивают меня, и я позволила себе утонуть в её нежных объятиях. Её сладкий голос успокаивал меня, пока я продолжала плакать.

— Шшш… — успокаивающе шептала она мне на ухо, и это взволновало меня ещё больше.

К сожалению, подобные моменты не были редкостью. Папа всегда заставлял меня плакать. Он же был первым человеком, который довёл меня до слёз. Папа был первым мужчиной, который заставил меня плакать, смеяться, улыбаться, хихикать, закатывать глаза. Папа был первым человеком, который разбил моё сердце. Он постоянно злился и вымещал свою злость на нас с мамой. Иногда плакала не я, а мама, и мне приходилось обнимать её, прижимать к себе и успокаивать. Ведь я знала, что от слёз становится только хуже. Поэтому, когда я обнимала её и просила успокоиться, она плакала ещё сильнее и обнимала меня в ответ в десять раз крепче. И наоборот. Вот такими были наши отношения. Вот как мы сближались, пытаясь донести слова, которые не могли произнести вслух. Обещая друг другу, что будем рядом до самого конца.

Жизнь в стенах этого прекрасного дома была не такой уж и прекрасной. Папа не был хорошим человеком даже по отношению к двум людям, которых, как он утверждал, любил больше всего на свете.

†††

Я бы не стала готовить даже ради спасения собственной жизни, но я была превосходным пекарем. Всякий раз, когда происходило что-то подобное, выпечка была для меня лучшей терапией. И в этот раз, я стояла на кухне, пекла торт «Красный бархат» в форме сердца и смотрела, как на большом экране телевизора идет «Дневник безумной чёрной женщины».

— Он, определённо, это заслужил, — пробормотала я себе под нос, наблюдая, как на экране Хелен кричала на Чарльза, а затем швырнула его в большую ванну, говоря «Перестань пускать эти пузыри». На мой взгляд, это лучшая часть фильма.

Сколько бы раз я ни смотрела этот фильм, он разжигал во мне гнев, который был почти осязаем. Жестокое обращение Чарльза с Хелен было слишком похоже на ситуацию в нашем доме. Возможно, именно поэтому я всегда с нетерпением ждала той части, где Хелен постояла за себя и дала отпор человеку, который ломал её жизнь годами, а затем выбросил её, как будто она какая-то вещь. Чарльз был очень похож на отца. Он был очень образованным, но при этом неверным, жадным и подлым человеком. Хелен была покорной женой, которая осталась в нездоровом и несчастливом браке, потому что не могла уйти, так как не знала другой жизни. Хелен была слишком похожа на маму. Каждый раз, когда я смотрела ту часть, где Хелен начала мстить за то, как он поступал с ней все годы их брака, я представляла на её месте себя.

Смотреть этот фильм всегда было неоднозначно, как будто я наслаждалась действием, но тратила слишком много своих эмоций, проецируя ситуации на себя. Каждый раз фильм меня расстраивал, и я слишком много думала о папе и маме. Я выдохнула, вытерла руки о фартук, поправила большие очки на переносице и достала пустой поднос, на который потом помещу торт, чтобы дать ему немного остыть, а затем продолжить покрывать его глазурью.

— Нирвана, — я подняла глаза на звук, увидев свою медсестру, которая также была моей няней, хотя я была уже достаточно взрослой, чтобы не нуждаться в её услугах. Её обязанности больше походили на роль личного помощника, который периодически выполнял для меня поручения. Розалия была намного старше меня, но определённо моложе моей матери. Это была скромная мексиканка, простодушная почти во всех отношениях. У неё были редкие каштановые волосы средней длины, как всегда, собранные в хвост, тонкие брови и ни грамма косметики на лице. Одежда, которую она чаще всего носила, представляла собой чёрные брюки и майку в тон. В руках она держала пакет, квадратную коробку из красного бархата и красную розу. — Доставка для тебя.

— Я ничего не заказывала… — я нахмурила брови и, сделав паузу, продолжила, — по крайней мере, мне так кажется. Что это такое? — спросила я, подходя к ней. Мои босые ступни шлепали по полу, когда я приближалась к ней, чтобы забрать вещи.

— Я не знаю. Какой-то мужчина просто оставил это и сказал передать тебе. Может быть, у тебя появился тайный поклонник? — предположила она с улыбкой, и я легко рассмеялась в ответ на