Благочестивая одержимость - Энса Ридс

Глава 5

Атмосфера за столом казалась густой и удушающей. Как будто мои родители хотели быть где угодно, только не здесь. Тишина за завтраком была оглушительной, и каждый из нас уделял больше внимания тому, что находится в тарелке, чем остальным людям, сидящим за столом. Поймите меня правильно, завтрак или любой другой приём пищи, разделённый с моей семьёй, никак нельзя было назвать идеальным семейным времяпрепровождением. Во всяком случае, эти семейные посиделки случались не так уж и часто. По утрам папа обычно был с похмелья, а, следовательно, жутко раздражённым. Его бесила каждая мелочь, и поэтому, во мне укоренилась привычка молчать во время завтрака. Мама тоже ходила на цыпочках вокруг папы и была ещё тише меня. Время от времени во время еды она бросала мне через стол улыбку, и я улыбалась ей в ответ. Это был наш маленький секрет и небольшая издёвка над папой.

Однако этим утром поведение мамы изменилось. Она смотрела только в свою тарелку, не поднимая головы, а волосы полностью закрывали её лицо. Мама всегда была замкнутой и молчаливой женщиной. Я могла на пальцах одной руки сосчитать, сколько раз я слышала её смех. Потому что её смех был действительно редким явлением и раздавался буквально пару раз за все эти годы. Но на её лице всегда была улыбка.

Именно по её улыбкам я понимала, что она чувствует. Я могла видеть, что она боялась, что она хотела сказать, что любит меня или, чтобы я её послушалась, что она готова заплакать или, что она хотела, чтобы я ушла. Я могла видеть любую её эмоцию, будь то злость, замешательство, грусть, счастье, тревога… Мне было легко её считывать, и это о многом говорило. Я едва могла прочесть книгу, но мама была первым человеком, которого я считывала так тщательно, и вероятно, она будет первым и последним настолько понятным для меня человеком.

Сегодня она пряталась от меня. Молча ела овсянку, и даже её ложка не издавала ни звука, когда касалась дна тарелки. На ней была красная шёлковая ночная рубашка длиной до самого пола, закрывающая её руки до запястий. Её волосы были взъерошенными и неопрятными, и она не пожелала мне доброго утра. Папа же просто молча жевал тост. Громкий хруст поджаренного хлеба и то, как он потягивал кофе, смешанный с виски, говорили, что сегодня у него нет похмелья.

Я наблюдала за ними обоими, нахмурив брови и гадая, что же произошло. Но потом бросила эту затею, потому что, честно говоря, мне не следовало ожидать чего-то хорошего, когда дело касалось моих родителей.

— Ланга скоро приедет в гости, — наконец заговорил отец, и, взяв салфетку, протёр уголки губ. Звук его громкого голоса заставил меня посмотреть на него, закончив бездумно играть с едой в тарелке, но интерес вызвало именно упоминание имени моей любимой кузины.

Мы с Лангой были не разлей вода. Она была интровертом, как и я, держалась в стороне ото всех и не имела друзей. Раньше над ней жестоко издевались, что побудило её ещё больше зарыться в себе, и она познавала жизнь с помощью книг. Мы с Лангой постоянно шутили, когда находились вместе и понимали друг друга без слов, но такие моменты случались не так уж и часто. Мы постоянно общались в «Instagram» и в течение дня отправляли друг другу забавные видео из «TikTok». Она предпочитала аниме и музыку K-Pop. Она поклялась, что выйдет замуж за китайца и проживёт остаток жизни в Китае, потому что была очарована их культурой. Когда мы встречались, каждая из нас выбиралась из своей скорлупы. Мы всю ночь смеялись, шутили и болтали об её одержимости Чимином и моей одержимости Демсоном Идрисом.

— Правда? Когда? — я не могла скрыть взволнованность в своём голосе, широкая улыбка растеклась по моему лицу, и я начала подпрыгивать на стуле от предвкушения.

Папа слегка усмехнулся, увидев мою реакцию.

— Скорее всего, завтра, — он повернул голову и бросил взгляд в сторону моей матери, которая за всё это время ни разу не подняла глаз от своей тарелки — мы с твоей матерью подумали, что тебе будет полезно увидеться с ней ненадолго. Прогуляетесь по городу. Ну, ты знаешь…

— О, Боже мой, это так здорово. Не могу дождаться, когда увижу её!

— Хорошо, я рад, что ты так рада её приезду. Надеюсь, что и она тоже, — сказал он, взяв кружку с кофе и отпив из неё с громким хлюпаньем, — как Рэйчел? — спросил папа, облокачиваясь на стол и проводя пальцами по густой бороде, останавливая свой взгляд на мне.

— С ней всё в порядке, — ответила я, пожав плечами.

— Почему ты пошла в «Languid Lounge»?

Я заколебалась на мгновение, удивившись его вопросу, но потом поняла, что слухи о моём танце с Сальваторе наверняка уже дошли до моего отца. Я занервничала, ведь разозлить отца было одной из последних вещей, которую я бы хотела сделать. Я понятия не имела, как он отреагирует, потому что меня там не должно было быть. Я знала, что мне не следовало даже приближаться к Сальваторе, не говоря уже о том, чтобы танцевать с ним. А уж тем более сидеть напротив него и заставлять его называть мне своё имя.

Папа всегда предупреждал меня держаться подальше от его друзей, и это было одним из немногих правил, которому я должна была беспрекословно следовать. На самом деле это было самое главное правило, написанное жирными и заглавными буквами, да и вдобавок несколько раз подчёркнутое и выделенное.

— Я всего лишь хотела поддержать Рэйчел, ведь это было её первое выступление…

— Ты предпочитаешь просто игнорировать мои правила и не слушать меня, Нирвана? Что на тебя нашло? — спросил папа с беспристрастным лицом, в его взгляде сквозило раздражение.

Я откинулась на спинку стула, прерывая зрительный контакт, потому что безумно нервничала от его допроса.

— Как будто ты изо всех сил делаешь всё возможное, чтобы подвергнуть себя как можно большей опасности. Чего ты пыталась добиться, танцуя с Сальваторе? — продолжил он.

— Я не хотела, папа, — прошептала я.

— О, ты не хотела? — он раздражённо вскинул голову и вздохнул. — Слава Богу! Это определённо меняет дело. Тот факт, что ты не хотела с ним танцевать, поможет мне сладко уснуть сегодня и легче дышать в течение дня, — рявкнул он, даже не пытаясь скрыть сарказм в своём голосе. — Я уверен, что ты не хотела