Кармен. Комсомол-сюита - Зоя Орлова

была зеленая, на ряженке красная, а на сливках белая с голубыми полосками. А я-то, наивная столичная барышня, жила в полной уверенности, что весь Советский Союз пьет молоко исключительно из треугольных бумажных пакетов.

Удивляясь собственной наивности, я зашла в двухэтажное здание управления молокозавода и поднялась в кабинет директора. В просторной приемной были две двери — в кабинет директора и в кабинет заместителя. Секретарша, холеная, аппетитная блондинка с барашковыми кудрями и кроваво-красным маникюром, указала пальчиком на дверь заместителя:

— Вам туда.

Я постучала, услышала в ответ «да-да, войдите» и толкнула дверь с табличкой «Н. П. Блинов. Заместитель директора». Если бы здесь сейчас оказался мой одногруппник, мотоциклист Валерка, он бы точно выдал что-нибудь вроде: «Святые моторы! Твою ж канифоль в маслопровод!». Но я не Валерка, поэтому только и смогла, что мысленно пискнуть: «Какого Диккенса⁈».

Из-за большого начальственного стола навстречу мне поднялся… Николай Петрович! Мой синеглазый из-лужи-спаситель на лихом «Москвиче-412» пижонской расцветки. Как говорится, «со свиданьицем вас, барышня». Заместитель директора молокозавода лучезарно улыбнулся и, приветственно раскинув руки, шагнул навстречу.

— Товарищ корреспондент! Кира! Ждем, ждем вас…

Я кивнула, улыбаясь, и протянула руку. Николай Петрович галантно подхватил ее, но не пожал, как я ожидала, а легко коснулся губами тыльной стороны. Хорошо, что я не краснею… Пришлось срочно мысленно одернуть себя и напомнить, что я тут исключительно по делу.

— Николай Петрович, здравствуйте! Мне нужно собрать материал для очерка о молокозаводе, — понеслась я с места в карьер. А ещё подумала, что кудрявенькая секретарша наверняка подслушивает. — Вы могли бы дать мне кого-нибудь в проводники? Мне нужно пройти по цехам, с людьми поговорить. Если это возможно.

— Конечно, конечно. Я бы с удовольствием сам вам все показал, но, сами понимаете, работа. Сейчас организуем…

Он нажал кнопку на большом переговорном коллекторе, в динамике раздался голос секретарши: «Да, Николай Петрович!».

— Таня, разыщите мне сейчас Петренко, пусть зайдет ко мне. Скажите, что это для газеты.

— Поняла, Николай Петрович, сейчас разыщу, — ответила секретарша.

— Ну вот, сейчас будет вам проводник, — улыбаясь, проговорил Блинов. — А пока, может, чаю?

Я чувствовала себя по-идиотски. С одной стороны, держалась по-деловому, как-будто вижу этого человека в первый раз и для меня он всего лишь замдиректора предприятия. А с другой стороны, я четко ощущала, что он так и норовит пробить эту защиту и напомнить, что он мне не совсем уж чужой, спаситель все ж таки, можно сказать, крестный отец, который ввел меня в эту новую жизнь. В общем, дурацкое у меня было ощущение. Поэтому за предложение выпить чаю я ухватилась, как за спасительную подушку, которой можно прикрыть живот.

Как по мановению волшебной замдиректорской палочки, на столе появились красивые чашки с блюдцами, заварничек и сахарница. Как же он выдрессировал секретаршу! Или это не он, а сам директор так ее вышколил? Неважно. Важно то, что я вцепилась в чашку, как в щит. Николай Петрович тем временем рассказывал мне историю появления молокозавода в Камень Верхнем. Я внимательно слушала, кивала и отпивала горячий чай.

Наконец, в кабинет вошла женщина в белом халате и колпаке, рослая, немолодая, без всякой косметики на лице.

— А вот и наша Валентина Игнатьевна, — радушно заговорил Блинов, поднимаясь ей навстречу. — Она будет вашим экскурсоводом и ответит на все вопросы. Валентина, а это вот Кира, журналистка из нашей городской газеты. Помогите ей собрать материал для статьи про наш молокозавод.

И улыбнулся так, что у меня перехватило дыхание, хотя улыбка была предназначена не мне, а Валентине Игнатьевне. Еще бы она не расплылась в ответ! Не знаю, кто бы устоял против такого. Ох, опасный вы человек, Николай Петрович…

Я быстренько подхватила свой портфельчик и зашагала вслед за Валентиной. «Чур меня, чур!» У меня задание, я ж журналист. Но Николай Петрович был бы не Николай Петрович, если бы не умудрился прикоснуться к моей спине, провожая из кабинета. И не просто прикоснуться, а положить теплую большую ладонь аккурат мне между лопатками. Ой, мамочки! Это не мурашки, это стадо бизонов пробежало по моей спине, оставляя на коже вмятинки от острых твердых копыт. Какого Диккенса⁈

Но несмотря на все приемчики матерого ловеласа, я держала лицо и вела себя так, словно ничего такого-эдакого не происходит, ничего я не чувствую и никаких подкатов в упор не вижу. «Я на службе, сэр!».

Валентина Игнатьевна вела меня по коридорам и цехам, показывала и рассказывала, знакомила с работницами, которых называла «молочные феи». Я записывала, фотографировала. Когда набрала нужный объем информации и собралась уходить, Валентина Игнатьевна сделала знак сотрудницам, и мне поднесли пластмассовую корзинку с гостинцами — продукцией молокозавода в маленькой расфасовке, такой вариант пробников, что ли. Я начала было отказываться, но Валентина сказала: «Ну что вы, Кира, это же от чистого сердца». Я смутилась, почувствовала себя неблагодарной сволочью. Подхватила корзинку и с жаром поблагодарила этих чудесных женщин, фей в белых халатах из царства молочных рек и творожных берегов.

Меня проводили к выходу и помахали руками с крыльца. Счастливая, я чуть не вприпрыжку направилась на остановку трамвая. Вот доеду до дома, закроюсь в комнате и как наемся всего этого молочного, вкусного и красивого, да со свежим хлебушком, да с вареньицем. Красота! Люблю свою работу!

* * *

Я печатала на машинке очередной текст для многотиражки, прихлебывая из чашки свежую ряженку с молокозавода, и тут мне позвонили.

— Алло!

— Кира, тебе тут письмо передали, — услышала в трубке голос тети Оли, нашей вахтерши, сегодня она дежурила на входе. — Спускайся, забери.

— Да, теть Оля, сейчас спущусь.

Это было обычным делом, корреспонденты многотиражки из цехов и комсомольские активисты часто так передавали мне тексты по работе. Я забрала конверт и поднялась к себе. Но на этот раз в конверте лежала не заметка или копия протокола комсомольского собрания, а абонемент на сентябрь в городской кинотеатр «Ракета». Вот это сюрприз, однако. Я сама на днях думала о том, что надо выбраться в кино, и тут такое предложение, как говорится, в лоб. Я поискала какую-нибудь записочку, но ничего, кроме ленты билетов с датами, номерами мест и временем начала сеансов, в конверте не было.

Первая мысль была, что это мне прислали из завкома комсомола, ответственная за культмассовую работу расстаралась. А может и нет. Я пожала плечами и решила, что не буду ломать голову раньше времени. Все равно,