Кармен. Комсомол-сюита - Зоя Орлова

дурацкого вопроса я мгновенно вскипела. Да пошел ты! Я хотела со всей силы наступить ему на ногу, но у этого шланга оказалась потрясающая реакция — он ловко убрал свою кроссовку из-под удара, и мой каблук гнева провалился в пустоту, а я потеряла равновесие и качнулась прямо на нахала. Он тут же подхватил меня под мышки и легко приподнял. Наши глаза встретились. Какие синие! Ой, мамочки…

— Да ты… пушиночка… — услышала я его изменившийся, глухой голос.

— Руки с бильярду… — прошипела я.

Он опустил меня на пол. Все это продлилось какие-то секунды, но мне показалось, что вечность. У меня заледенели пальцы, стало холодно.

— Все-все, не трогаю! — он поднял руки, сдаваясь.

Я хмуро обошла нахала и вышла на улицу. У автоматов с газировкой топталась маленькая очередь, пришлось встать в хвост. Парень тут же возник рядом. Мы молча достояли свою очередь и одновременно потянулись к стакану. Я тут же отдернула руку, словно обожглась. А он поставил стакан под розлив и спросил:

— С сиропом?

— Без, — ответила я пересохшим ртом.

Вода с шипением обрушилась в стеклянное нутро посудины, мне показалось, что она наполнялась ужасно долго. Длинный подал мне стакан. Я взяла, молча кивнула в ответ. С трудом глотала прохладную, кисловатую воду с мелкими колючими пузырьками.

Да что же это такое? Мне не нравится мое дурацкое состояние. Я так не хочу…

Я сунула стакан в окошко автомата и решительно пошла обратно, в грохочущее фойе. Мне нужно срочно окунуться в танцевальную кутерьму, в круг наших девчонок, взбодриться. Я почти побежала и поймала себя на том, что просто хочу спрятаться от этого непрошеного кавалера. Я все еще не знаю его имени, я не могу разглядеть его лицо, оно расплывается перед глазами, но я уже прячусь от него! Я уже… добыча? Какого Диккенса⁈ Мадемуазель, какого Вольтера? В бога-в душу-в матушку императрицу-Нептун твою мать!

Я резко свернула в сторону женского туалета и скрылась за дверью. Кажется, оторвалась. Теперь смочить лоб и виски холодной водой, отдышаться, ну и еще кое-что… Перед широким, во всю стену, зеркалом я поправляла тунику, кроме меня в туалете в этот момент уже никого не было, и тут я услышала голоса за окном. Оно было на высоте первого этажа, стекло наглухо закрашено белой краской, но в приоткрытую фрамугу легко долетали разговоры с улицы и густой табачный дым.

— Чуваки, видали, че деется-то? — услышала я голос какого-то парня.

— А че такова? — спросил второй.

— Дак это… Леха, похоже, новую кралю подцепил, — радостно сообщил первый. — Сам видел. У автоматов водой поил.

— И че? — спросил третий голос.

— Да ниче так… Клевая чувиха, — откликнулся второй.

— Фартовая девочка, — пояснил первый.

— А че сам-то? Кишка тонка? — ехидно встрял второй.

— Да че-то как-то… Сам знаешь, поперек Лехи лучше не встревать. Его, шлангоида, легче обежать, чем перепрыгнуть. А спорим, он ее за две недели завалит?

— Спорим, — оживился второй парень.

— А спорим, она ему не даст? — возник третий голос. — Такая цаца — на кривой козе не подъедешь. Тут с подходцем надо.

— На че спорим? — спросил второй.

— С меня блок красного «филип морриса», — предложил первый парень.

— Добро, — согласился второй. — А ты че?

— А с меня тот ремень с пряхой, который я у Нарика купил, — предложил третий парень.

— Годится, — согласился первый. — Ну че, разбей, что ли… Ну все, че… Время пошло! — услышала я удовлетворенный возглас.

В ответ раздался дружный гогот.

Нормальненько… На меня уже ставки делают. А этого длинного нахала, стало быть, зовут Леха, Алексей. Хана тебе, Леха! Никуда ты меня не завалишь, ни за две недели, ни за два месяца. Из принципа, из вредности не дамся. Вот так.

И тут мне стало легко и спокойно. В этой игре мне все правила давно знакомы. На что только мы не спорили в интернате, а потом и в вузе. И на импортные шмотки спорили, и на заграничные пластинки, и на курево, и на бухло, и конечно же «на интерес», под которым могли подразумеваться самые дикие фантазии, не всегда безопасные. После тех игр этот спор провинциальных «джентльменов» показался детской игрой. Напугали ежа голым задом! «Ха-ха» три раза.

Я вернулась в фойе и нашла своих соседок в танцующей толпе. Длинного нахала Леху поблизости не увидела. Вот и ладно. Когда начался медляк, я спокойно отошла к стене. Почти всех девушек разобрали кавалеры, только несколько остались подпирать стены. И среди этих нескольких оказалась я. Это было… неприятно и непонятно. Обычно у меня всегда находились партнеры на медленный танец, я даже не задумывалась, что может быть как-то иначе. Почувствовала себя глупо и снова вышла на улицу. Для виду снова встала в маленькую очередь к автомату с газировкой.

Что происходит? Какого Диккенса? «К красивой бабе страшно подойти», — вспомнила я слова одного дядьки, у которого как-то брала короткое интервью на тему восьмого марта. М-да… Нет, я умом-то понимаю, что женская красота иногда, скажем так, парализует. Но не такая уж я убийственная красавица. Вон, на заводе мужчины нормально со мной общаются, разговаривают, заигрывают иногда, и ничего, никто не умер и ноги ни у кого не отнялись. А тут-то что вдруг случилось? Куда делись все веселые, раскованные ребята, с которыми только что я лихо скакала под очередной шлягер? Неужели весть о том, что местный «казанова» по имени Леха наметил себе новую цель, уже облетела всех в этом ДК? И парни предусмотрительно отползли в свои окопчики понаблюдать, как пойдет Лехина охота?

Потягивая прохладную газировку из стакана, я думала, что делать дальше.

— Девушка, не занимайте стакан! Имейте совесть! — потребовал кто-то из очереди.

Я быстро допила и поставила стакан на мойку. Отошла к скамейке и присела сбоку. Что делать-то теперь? Я не хочу простоять все медленные танцы у стены. А каждый раз уходить куда-то — это глупо. Еще хуже, только когда тебя из жалости пригласит на медляк какой-нибудь заморыш. Ну уж нет! Настроение у меня испортилось и я решила вернуться в общежитие. На улицах уже зажглись тусклые фонари, времени было одиннадцатый час, переправа еще работает. Только девчонок надо предупредить.

Как-будто услышав мои мысли, из ДК высыпали мои подружки в сопровождении