Малина для мага, или Сорванная любовь - Ольга Ярошинская

— Готово, — отрапортовал Эйдан из-за спины, и я быстро сжала пальцы.

Он пробыл в скверне пять лет — срок обязательной службы для корневых магов. На миг я испытала к нему что-то похожее на сочувствие, но оно быстро улетучилось.

— Тебе ведь надо переодеться, да? — добавил сол Гир, и даже не глядя ему в лицо, я поняла, что он ухмыляется. — Насколько я знаю, при ритуале ничего не должно мешать…

— Ты, — ответила я. — Ты не должен мешать. Это главное.

Поднявшись, обошла его, стараясь не прикоснуться, и направилась в спальню. Сняла с вешалки свободное белое платье и переоделась в ванной, закрыв дверь на хлипкий крючок. А когда вышла, Эйдан сидел на кровати. Скользнул жадным взглядом по моему телу, едва прикрытому тонкой белой тканью, и встал.

Вот сейчас точно ляпнет какую-нибудь скабрезность про то, что я без трусов. Что бы такое гадкое придумать в ответ…

— Спасибо, — неожиданно произнес он и открыл передо мной дверь.

\

Ритуалистика. Экзаменационный билет № 1.

Вопрос 1. Классификация ритуалов: основные виды и их отличительные особенности. Приведите примеры.

Вопрос 2. Назовите пять ключевых правил при проведении ритуалов. Какие могут быть последствия их нарушения?

Задача.

Одаренка первой степени проводит ритуал «Кормилица» для восстановления плодородия почвы, пораженной скверной. Однако магический резерв наполнен только наполовину. Объясните, какие могут быть последствия этой ошибки? Каким будет максимальный радиус воздействия? Какие признаки укажут на то, что ритуал прошел успешно?

Глава 7. Танец

Малин спустилась по ступенькам крыльца и пошла босиком по траве, темно-синей под лунным светом. Тонкое платье металось, рвалось на ветру, обнимая то плавный изгиб бедра, то округлость груди, то длинные ноги. Дом позади вздохнул, замерев в восхищении.

— Чтоб ни звука, — приказала Малин, обернувшись, и Эйдан повернул возле губ воображаемый ключ.

А она плавно подняла руки, приветствуя серп луны, и теплая сила разбежалась от нее волнами. Сглотнув, Эйдан опустился на крыльцо, а сердце бухнуло в груди громче.

Тонкий силуэт в белом слегка покачнулся, дрогнул, руки двинулись, очерчивая невидимый круг. Это было как танец под музыку, которую Эйдан не слышал. Дыхание земли — так называли его магички. Дыхание жизни. Женская магия, способная исцелять и дарить надежду там, где ее не осталось.

Его самого пару раз латали и вытаскивали с той стороны, откуда нет хода. Но он — всего лишь человек, пусть и с магией. А Малин собирается помочь целой башне.

Гибель дома — не такая уж неслыханная вещь. Бывает, род обрывается, башня ветшает. Иногда удается ее вновь приручить, пустив новых хозяев, но такое случается редко. Чем старше башня, тем сложнее: слишком много поколений нашло покой в ее стенах.

«Бабуль, — мысленно позвал Эйдан. — В чем я не прав?»

Уязвленная гордость терзала его душу, разъедала почище скверны. Но, усмирив чувства, Эйдан попытался мыслить логически. Мамаша Малинки — тихий ужас. Клотильда Руа только и думала о том, как ухватить кусок пожирнее, и явно воспитывала дочерей в том же духе. Вот Малин и взяла то, что ей дали. Это он обещал, а она лишь клялась, что любит. Так, может, она и следующего любила — того, к кому побежала сразу после их ночи. И другого тоже, и корневого мага, к кому шла сплетенной ночью, когда Эйдан ее нашел…

Злые мысли рвали сердце в клочья. Во рту пересохло, а глаза не могли оторваться от женщины в белом. Ее одежды промокли от влажной после дождя травы, бесстыдно облепили влекущее тело. Лунный свет гладил запрокинутое к небу лицо, целовал длинную шею, скользил по стройным ногам.

Надо было сделать так, чтобы Малин больше и подумать ни о ком не могла. Взять все, даже больше. Закрыть и окна, и двери, и не выпускать ее никогда. Но Эйдана ждал дозор, пять лет разлуки — долгий срок. Может, Малин поступила честно, когда ушла и не стала дарить ему пустые надежды?

Вторая волна ударила его в грудь, окатив жаром, и магия стала видимой: золотое сияние окутало Малин плотной дымкой, завернулось в густые линии силы, растекаясь по черным лучам рыхлой земли.

Дом позади вдохнул глубже, заскрипел ветками. Если она спасет дом, вернет его к жизни, то за такое можно, пожалуй, простить и измену. Не забыть — такое навсегда останется шрамом, но перешагнуть и жить дальше. Эйдан так и сказал — наладить отношения. Она же в ответ обозвала его по-всякому и разозлилась еще сильнее. Что же с ней делать?

Малин танцевала, и движения стали резче, быстрее, наполняясь животной страстью. Магия пульсировала, расползаясь мерцающими нитями, прячась в рыхлую землю. Лучи наполнялись золотом один за одним.

Башня застонала, выкапывая корни — толстые, узловатые, как стариковские вены, благодарно зашуршала листочками. А Малин все вскидывала руки к небу, водила ими, словно зачерпывая невидимую воду, и швыряла ее вниз, под босые ноги, облепленные мокрым платьем.

Третья волна ударила резко и мощно, и если бы Эйдан не сидел, то его свалило бы с ног. Но ритм сбился, Малин покачнулась. Он встал, тревожно вглядываясь в тонкую фигурку в ночи, а потом кинулся к ней — как раз вовремя, чтобы подхватить и не позволить упасть на траву.

— Ты что это?.. Малин! Малинка!

Он растирал холодные плечи, ледяное тело, ладони горячие, как кипяток.

— Ты же говорила, у тебя первая степень! — рявкнул Эйдан, вглядываясь в бледное лицо, в глаза — темно-синие, как озера.

— Т-так и есть, — подтвердила Малин, стуча зубами. — Т-только… потратилась.

Выругавшись, Эйдан взял ее на руки, принес на крыльцо. Дом встревоженно загудел, распахнув дверь и впуская их внутрь.

— Ванну? — спросил Эйдан, прижав ее к себе крепче.

А Малин вдруг вцепилась в его плечи и судорожно вздохнула, запрокинув голову. Кожа сладко заныла, и потоки магии потянулись наружу.

— Ты совсем на нуле, — понял он. Поставил Малинку на ноги, легонько встряхнул, и ее голова мотнулась как у тряпичной куклы. — Чем думала вообще?!

Стало страшно, очень. Еще хуже, чем когда увидел умирающий