Друг твоего разума - Швепса

Гермиона прошлась вдоль стеллажа, не веря своим глазам. Там стояли её любимые книги, которыми она так сильно зачитывалась ещё в Хогвартсе. Невероятно. И как бы Грейнджер ни злилась на Пэнси за то, что та не дала ей выпустить пар и охладить разум с помощью ремонта до конца, но она всё сделала идеально. Так, как бы ни за что на свете не сделала сама Гермиона.

— Откуда ты всё это знаешь?.. — изумилась она, ведя рукой по столь знакомым корешкам книг.

Уголки губ Паркинсон чуть приподнялись в слабой улыбке. Чересчур нежной и такой непривычной на её лице.

— Кое-кто бывал очень болтлив, когда грустил.

— Но Гарри бы в жизни не запомнил их все! — возразила Гермиона. Уж кто-кто, а она знала своего друга как облупленного.

Пэнси усмехнулась и отмахнулась от неё, видимо решив не отвечать на расспросы. Она встала с дивана, схватив сумочку.

— Мне пора. Эльфы закончат примерно через час.

Она уже развернулась на каблуках, но Гермиона коснулась её плеча, останавливая.

— Пэнси! Спасибо, — проговорила она, стараясь выразить взглядом всю благодарность.

— Слушай, Грейнджер. Я скажу это всего раз, а дальше пускай Гарри продолжает сюсюкаться с тобой столько, сколько пожелает. — Гермиона тяжело сглотнула, встречаясь с её прищуренным серьёзным взглядом. — Я прекрасно понимаю, что у тебя семейная драма в разгаре и ты, мягко говоря, не в лучшей форме. Но если хочешь заняться чем-то, то займись собой и своей жизнью, а не разрушением дома, чтобы выпустить пар. В Министерстве освободилось место в отделе по заботе об ущемлённом зверье, которое ты так любишь. Одно твоё слово, и я заставлю Поттера выгрызть эту должность для тебя.

— Не надо, — Гермиона мотнула головой.

— Два слова — ещё лучше! Готовься выйти после праздников, — невозмутимо продолжила Паркинсон. — И возьми уже себя в руки наконец. Мне смотреть на тебя больно.

— Я не понимаю! — воскликнула Гермиона. — Ты же вроде как ненавидела меня…

— Грейнджер, у меня не так много свободного времени, чтобы успевать кого-то ненавидеть, — засмеялась Паркинсон. — И твоё существование натолкнуло меня на гениальнейшую идею года четыре назад. Так что я даже своеобразно люблю тебя.

— Что?.. — окончательно растерялась Гермиона.

— Неважно, — вновь махнула рукой Пэнси и хлопнула входной дверью напоследок, оставляя Грейнджер посреди так по-новогоднему преобразившейся гостиной.

* * *

10 декабря 2000 г.

Гермиона уже привычным тройным стуком ударила по двери Драко и сделала шаг назад, не менее привычно принимаясь считать до десяти про себя, прежде чем постучать снова.

Она уже не надеялась, что Малфой когда-нибудь откроет. Его не было почти неделю, и Грейнджер догадывалась, что это значило. Что он наверняка уже пил столь ненавистный кофе где-то во Франции, закончив со своей практикой и вернувшись к семье.

Но почему-то она всё равно приходила сюда дважды в день. Это стало неким подобием обряда, поводом для того, чтобы вытащить свою задницу из теперь прекрасного дома, в котором она только и делала, что пыталась вновь погрузиться в воспоминания о родителях. Но каждый раз её будто выдёргивало из собственного сознания, и Гермиона, так и не сумев преодолеть этот непонятный внутренний барьер, раздосадованно ударяла по обивке дивана кулаками, проклиная неподдающийся разум.

Убивание времени у двери Малфоя коротало минуты разлуки и проветривало мозги. Не сказать, что это сильно помогало, но она всё ещё старалась держаться на плаву. Пусть и чувствовала, как опускаются руки.

Гермиона так и не нашла в себе силы увидеться с родителями после того, что услышала от отца. А они и не искали её, не пытались связаться, ни разу не позвонили. Это вынуждало её стискивать зубы от обиды и продолжать свои пока безуспешные потуги вернуть им память.

Сегодня с уст Гермионы уже не сорвалось огорчённого выдоха. Она просто поджала губы, мысленно дырявя закрытую массивную дверь в квартиру Малфоя взглядом, а затем направилась к ступеням.

И тут по пустой бетонной лестничной площадке раздался звонкий щелчок замка.

Гермиона остановилась и вздрогнула от неожиданности. Она медленно обернулась, и что-то внутри неё тут же рухнуло вниз. Оборвалось, беспощадно вынуждая Гермиону покраснеть, а её рот раскрыться так сильно, что ещё немного — и ей пришлось бы возвращать свою челюсть в нормальное положение вручную.

— Долго ждёшь? — невозмутимо спросил Малфой, проводя рукой по мокрым волосам, срывая со светлых прядей несколько капель. — Извини, я был в душе. Там плохо слышно.

— Н-нич-чего, — запинаясь, проговорила Гермиона.

И хоть убей, но она не могла поднять взгляд к лицу Драко, потому что, мать вашу, его влажное тело в одном лишь полотенце на бёдрах казалось бесподобным. От Малфоя исходил пар, а мышцы заметно напряглись от контраста температур. И Гермиона была бы последней лгуньей, если бы сказала, что, когда она знакомилась с древнегреческой мифологией, представляла себе Аполлона как-то по-другому.

Она тяжело сглотнула, стоило ей увидеть, как капелька воды мучительно медленно стекала по его торсу. И скатилась куда-то под полотенце. Прямо туда, где сейчас и сосредоточились мысли Грейнджер, стоило ей заприметить выделяющуюся выпуклость.

О Мерлин!

Она невольно облизнула нижнюю губу и тут же закусила её, прикладывая колоссальное усилие, чтобы всё-таки поднять взгляд к серым радужкам. И по игривым искоркам, промелькнувшим в них, Гермиона поняла, что её застукали, и раскраснелась ещё сильнее.

Ну конечно, чёрт побери! Малфой всё видел и явно был крайне польщён произведённым впечатлением. Самовлюблённый засранец. И эта довольная ухмылка на его губах заставила Гермиону почти закипеть изнутри.

— Так ты заходишь? — уточнил Драко, нагло приподнимая бровь.

— М-м, да, — по привычке спрятав лицо под шарф, пробурчала Грейнджер.

И все её ругательства, которые она припасла для Драко из-за его недельного отсутствия, растерялись где-то между его лукавой улыбкой и накаченным прессом.

Пока Малфой приводил себя в порядок, в голове Грейнджер, напротив, царил полный кавардак. Она сидела на диване, разувшись и подтянув ноги под себя, решив наплевать на правила приличия вслед за хозяином квартиры, копошившимся в спальне.

Ей казалось, что если её будущее счастье — это дерево, то сама Гермиона в нём пожелтевший листок, что уже давно слетел с ветки и гнил где-то в земле неподалёку.

У неё ни черта не получалось ни с родителями, ни с Драко. Ни даже разобраться в себе.

Она хотела вновь вернуть свою прежнюю жизнь. Стать той самой Гермионой Грейнджер, которая всегда верила в победу и наступала кроссовком на все неудачи, с неиссякаемой верой в глазах шагая дальше.