Я подарю тебе сердце - Мария Александровна Савельева

– Да, дурак был. Причем она того вранья не стоила. – Женя не сводил с нее глаз. Ветер ласкал ее щеки и высохшие пряди, которые теперь щекотали шею, из-за чего казалось, что эти прикосновения принадлежат ему.

– Крути давай, герой-любовник, – напомнила Ника, сбрасывая с себя наваждение.

Цепочка возобновилась, но она уже вяло наблюдала, положив голову на плечо Юми. Женя такого отношения с ее стороны определенно не заслуживал, но хотелось, чтобы он продолжал обращать на нее внимание так же, как на Нюту, которой он улыбался, пододвигал еду и что-то шептал.

– Да, картина не из приятных, – прошептала ей Азия и легонько взяла за руку под столом, выражая поддержку.

– О, снова Ника!

Она и не заметила, как бутылочка снова указала на нее, но на этот раз от Иры.

– Признавайся, наша девушка-загадка, твое сердце свободно? Мы ведь о тебе ничего не знаем, а ты о нас все!

– Свободно, – сказала Ника, посмотрев на Красильникова, чтобы увидеть его реакцию. Он опустил голову и сделал вид, что заинтересован тем, что складывал из салфетки лебедя.

– Ууу, – послышалось хоровое.

И она, не дожидаясь окончания реакции, крутанула бутылку, которая остановилась на Роме. Впервые за вечер. Девушки вновь уставились на нее.

Она понимала любопытство своих подруг. Однако Рома был ей симпатичен больше, чем все остальные парни из команды. Он никогда не играл роли, был самим собой, терпел целый год позор и унижения. И его отношение к Ире – лишь его дело. Она быстро прикинула, как будет лучше, чтобы все остались довольны.

– Ром, так получилось… мы знаем, что тебе нравится одна из нас. Я тебя не заставляю признаться при всех, но мы сейчас буквально на минуту закроем глаза, а особо любопытным даже их завяжем, – выделила она, бросая предостерегающий взгляд на Асю. – А ты сделай знак внимания той из нас, что тебе нравится.

Он растерянно посмотрел на нее, явно раздумывая, стоит ли поддаваться на ее провокацию или же нет. Но все же встал из-за стола. Девушки закрыли ладонями глаза. Для верности Ника попросила их отвернуться, а парни так и продолжали сидеть.

– А вы чего сидите?! – вспылила она. – Все – значит все!

Закатив глаза, они натянули на головы футболки. Клоуны.

Вероника еще раз оглядела всех, кивнула ему, намекая, чтобы он действовал, а не стоял. И последнее, что она увидела перед тем, как закрыть глаза, была горькая усмешка Ромы.

Сама того не желая, она прислушивалась к каждому шороху. Слух напрягся настолько сильно, что было слышно даже спокойное дыхание Азии.

Надо отдать Роме должное, двигался он тихо, как кошка. Или стоял на месте?

– Всё, – раздалось все с того же места, где она видела его в последний раз.

Девушки с любопытством оглядели друг друга, словно его знак должен был светиться красным крестом на лбу. Зная, куда смотреть, Вероника сразу кинула взгляд на Иру, но та сидела абсолютно спокойно: только подперла щеку кулачком и задумчиво катала мандарин по столу.

– Давайте, прежде чем продолжить игру, со стола еду уберем, а то мошкара налетела, – предложила Ира, приподнимаясь.

– Я помогу, – вызвалась Ника.

– Сиди. Я помогу, раз все равно встал, – бросил Рома, собрал всё, что поместилось в руки, и пошел следом за ней.

Девушки сразу зашептались, а Вероника достала телефон, который поставила на беззвучный, и увидела пугающую цифру. Пятнадцать звонков от папы.

– Матерь божья, кажется, меня больше из дома не выпустят, – тихо застонала она, чтобы услышала только Юми.

– Девять же только, – она сверила часы.

– Придется ехать домой прямо сейчас. Пойду заберу платье. Я его постираю и верну.

Около входа в дом ее чуть ли не снес с ног Рома, который промчался мимо как ошпаренный. Она проследила за ним взглядом и увидела, как он остановился за забором около своей машины.

Ника зашла на кухню, где Ира с каким-то маниакальным желанием протереть дыру в тарелке мыла посуду.

– Что он сделал? – спросила Вероника, сверля ее спину.

Ира вздрогнула и замерла, глядя перед собой. Через пару секунд она выключила воду и повернулась.

– Поцеловал в щеку, – тихо произнесла Ира, глядя в окно, за которым виднелась его макушка.

– А ты?

– Да не могу я быть с ним!

– То есть ты знала?

– Ты тоже знала.

– Я один раз застала его за тем, как он клал тебе конфеты в шкафчик. И как давно ты знала?

– С самого детства, – выдохнула Ира и села на пол, облокотившись о кухонный гарнитур.

А Ника замерла, готовая, что Ира сейчас сама обо всем расскажет. Той надо было выговориться, и она знала, что дальше Вероники это не уйдет.

– Мы вместе выросли и ходили в один лицей, мечтали поступить в МВД. Он застал то время, когда я начала полнеть. Гормональный сбой, все дела. Что я только не делала: и на диетах сидела, и загоняла себя в тренажерных залах, и морила голодом. От себя самой противно было. А он продолжал утверждать, что я красивая, продолжал драться с теми, кто называл меня «плюшкой», а таких было много. Мы вдвоем против всего мира. А в пятнадцать лет, в девятом классе, он мне признался. Я была самой счастливой. Мы не скрывали наши отношения, я впервые почувствовала себя красивой и желанной. А потом… я как-то раз услышала, как его друг спросил, как он может встречаться с такой уродиной и толстухой. И это словно открыло мне глаза. Ты посмотри на Рому, он же прекрасный. А рядом с ним я выгляжу нелепо. Он не заслуживает такого, понимаешь? Весь этот девятый класс он выслушивал лишь гадости обо мне. А если когда-нибудь он подумает, что это действительно так? Я бы просто этого не вынесла.

– Ир. – Ника села рядом и обняла подругу. Ее трясло, хотя внешне и не было заметно. – Он же до сих пор придерживается своего мнения. У Ромы, слава богу, своя голова на плечах, и он не слушал этих мерзких жужелиц. При этом теперь он испытывает еще больший дискомфорт и унижение из-за того, что состоит в нашей команде. Прости, но игрок из него никакой. И это все он делает ради того, чтобы доказать тебе свои искренние чувства.

– Я понимаю. Но я порвала с ним прежде всего ради себя самой. Уже не могла все это выслушивать, а дети в школах бывают порой ой как жестоки. Я, правда, вздохнула спокойно и перестала загоняться, приняла себя такой, какая я есть, и даже полюбила. У