Я подарю тебе сердце - Мария Александровна Савельева

– Эй, Клубника, пошли ко мне. Бабушка вкусные голубцы приготовила. Да и в таком виде вечером тебе лучше не разгуливать.

Ника оглянулась на парня, он ей улыбался. Так мило, что коленки подкосились.

– Девушка, так вы берете? – грубовато спросила кассирша.

– Посчитайте нас вместе, пожалуйста, – вежливо попросил Женя, выкладывая к багету и соку Вероники еще и сметану, что до этого держал в руках. Взгляд на нее он не поднимал, а одна непослушная кудряшка легла на лоб, отчего он стал походить на застенчивого и совсем юного мальчика. Она попыталась отвернуться, чтобы скрыть улыбку. Если бы сама не видела, то ни за что бы не поверила, что он может быть таким. Женя быстро приложил карту к терминалу, схватил ее за руку и повел в сторону выхода.

Вероника не сопротивлялась, лишь не сводила взгляда с Красильникова, который шел, глядя себе под ноги и смешно краснея.

– Жень?

– М?

– А ты чего покраснел-то? – с нежным лукавством спросила Ника, чтобы не прозвучать грубо или обидно.

– Я бабушку еще ни с одной девушкой не знакомил… кажется, она не так все поймет и будет очень неловко.

– Да ладно тебе. – Она дружелюбно толкнула его плечом. – Сыграю твою девушку на все сто! Шучу-шучу, – Ника расхохоталась, поймав его удивленный взгляд.

Через несколько минут они подошли к небольшой пятиэтажке со старым, исписанным похабными надписями подъездом. Женя провел ее на третий этаж и открыл дверь.

– Ба, я пришел.

Из кухни выглянула крохотная старушка, едва достававшая Нике до груди. Седые волосы были собраны в тонкий пучок, а в глазах сверкал незатухающий от времени огонек. Вероника поздоровалась и скромно улыбнулась, как самая примерная девочка, будто это не она только что сбежала из дома.

– Ба, это Вероника. Она капитан сборной девочек по волейболу. В общем… у нее захлопнулась дверь, когда она выносила мусор, – произнес он, кидая еще один взгляд на ее прикид. – Не против, если Ника у нас посидит?

Бабушка расплылась в озорной улыбке, демонстрируя отсутствие нескольких зубов.

– Неужели книгу хотела выкинуть?

– Нет, я ее уже потом купила.

– Предусмотрительно ты с деньгами ходишь мусор выкидывать, – старушка во всю забавлялась, видимо, чуйка ее не подводила, и выдумке своего внука она не поверила. А Ника не могла подвести Женю, который настороженно за ней наблюдал. Он был совсем другим. Вероника могла поклясться, что этот Женя на несколько лет старше, серьезнее. Ей захотелось его обнять, чтобы он расслабился и стал прежним. Немного дурашливым и задиристым.

– Так она у меня уже захлопывалась, я теперь ученая.

– Проходи, накормлю, напою. Я такие вкусные голубцы приготовила. Меня этому рецепту еще моя бабушка научила.

Вероника оглянулась на Красильникова, подмигнула и прошла на кухню вслед за хозяйкой. Кухня была небольшой: пара ящиков, плита да холодильник. Газовые конфорки, закопченные от времени, старый чайник с маками на боку. На окне сушились кусочки хлеба. По старенькому телевизору показывали кино «Девчата». Сердце на мгновение сжалось от мысли, что это мамин любимый фильм. Каждое слово, каждое предложение. Сколько времени должно пройти, чтобы привыкнуть к отсутствию дорогого человека в своей жизни?

Она быстро отвернулась, чтобы спрятать скатившуюся по щеке слезу, но от Жени это не укрылось. Растерянный, он сделал к ней шаг, но Ника обошла его и, уточнив, где ванная, скрылась в кафельном убежище. Глубоко вдохнула и выдохнула, умылась, немного привела себя в порядок, насколько это было возможно, улыбнулась своему отражению, подбадривая. В конце концов, когда бы она могла оказаться дома у объекта своей влюбленности? Тем более в пижаме.

Вернувшись на кухню, Ника завела разговор с его бабушкой, пытаясь понять, как к ней обращаться, ведь ранее ее никто не представил. Но в мыслях она уже стала для нее чуть ли не самой родной бабулей. Наконец она разрешила называть ее бабой Надей.

Старушка посмеивалась над ее громким голосом и порой излишней эмоциональностью. Хвалила фигуру, как бабушки хвалят своих внучек, отчего Ника даже не смущалась.

Баба Надя поставила перед ними тарелки с голубцами, источавшими аппетитный аромат. Живот Вероники жалобно заурчал, требуя еды.

– А они без фарша? – удивилась она, пытаясь распробовать ингредиенты.

– А у нас Женя вегетарианец, – развела руками бабушка.

Ника уставилась на парня, замерев с поднятым на вилке голубцом, который так и не донесла до рта. По крайней мере, теперь стало понятно, почему на вечеринке он не притрагивался к еде.

– Что? Не могу перестать думать, что это были живые существа. – Женя пожал плечами и опустил взгляд на еду.

Сама бабушка не ела, лишь жизнерадостно наблюдала за ними, подперев впалую щеку костлявой рукой. Неожиданно Ника поймала себя на мысли, что прониклась к ней необъяснимым чувством нежности, будто та могла дать то, чего ей так не хватало после смерти мамы: ласку и теплые объятия. Поэтому сама она не могла перестать ей улыбаться: тревога за будущее отступила перед спокойствием, хотя и временным.

– Ну, молодежь, не буду вам мешать, пойду концерт в зале посмотрю. Сегодня мой любимый Игорь Николаев выступает, вот мы с дедом, бывало, под его песни танцевали, – мечтательно протянула она. – А ты, Жень, внимание обрати на девушку. Смотри, какая хорошая. Еще и книги читает. Сейчас это такая редкость, сразу хватать надо.

От слов про книги Вероника покраснела до кончиков ушей. Знала бы бабушка, как много и какие книги она читает… Перед глазами сразу проплыли несколько постельных сцен из последней истории. Красильников словно прочитал ее мысли, из-за чего вдруг нахально улыбнулся и прошептал:

– И много ты таких книг читаешь?

– Каких таких?

– Я сейчас открыл где-то на середине, а там… – Он стрельнул в нее взглядом, снова останавливаясь на груди. – Кхм, короче, если бы я был один или мы были с тобой наедине…

– Красильников, замолчи! – зашипела Ника, закрывая уши: то ли чтобы не слышать его, то ли чтобы скрыть их красноту. – Кто тебе вообще разрешил ее открывать?

– А кто мне запрещал? Эх, знал бы я раньше, что ты такая…

– Какая? – перебила Ника, вцепившись уже в чашку с чаем.

– Пошлая и развратная, то давно бы на тебя обратил внимание.

– Тебе бы все равно ничего не досталось. Не для тебя ягодка росла, – вовремя вспомнила Ника свое прозвище, которым он ее наградил. – Так тебе, что, нравятся пошлые и развратные? – спросила она как можно равнодушнее.

С ее-то любовным опытом Вероника пролетала по этим пунктам,