Я подарю тебе сердце - Мария Александровна Савельева

она счастливо засмеялась, прячась под одеяло с головой и даже постучав по кровати ногами. Радостно вскочила, заплела небрежную косичку, покрутилась перед зеркалом. В миллионный раз полюбовалась пижамой, которая состояла из голубого короткого топа и леггинсов с гусями, – подарок Юми. Когда она вышла в коридор, то обнаружила, что дверь у отца все еще была закрыта. Поэтому прокралась на цыпочках в ванную, умылась, брызнула мамиными любимыми духами с запахом цветущей вишни и пошла на кухню готовить завтрак.

Она как раз с громким шумом грызла огурец, когда на кухне появился папа. Он выглядел помятым, а морщины еще четче обозначились на лице.

– Ну ты и соня, я думала, что и обед проспишь, – приветливо откликнулась Ника.

– Во сколько ты вчера пришла? – ото сна его голос казался еще более хриплым и грубым.

– Как и обещала, в десять, – ответила спокойно, так как уже привыкла к контролю.

– А где мой телефон?

– Телефон на беззвучном лежит на столе, хотела, чтобы тебе дали поспать.

– Мне кажется, ты слишком много себе позволяешь, – его ледяной тон обжег похлеще огня.

– Мне кажется, много себе позволять – это пить без повода. – Ника гордо вскинула голову и повернулась к закипающему чайнику.

– Повод был. И если тебе наплевать настолько, что ты забыла, значит, плохо я тебя воспитал.

– И что же я забыла? – отстраненно отозвалась Ника.

– У нас с мамой годовщина свадьбы. Двадцать лет, как образовалась наша семья.

Настроение вмиг угасло. Ника сжалась, и горечь волной хлынула в тело, вызывая неосознанную реакцию – подступающие слезы.

– Папа, прости… Я правда забыла, – шепот пронзил пространство, однако разбился о неприступную стену, что выстроил отец.

– Вместо того, чтобы провести время со мной, ты прохлаждалась неизвестно где и с кем, – он все распылялся и распылялся. – Мама недостойна того, чтобы родная дочь вот так о ней забывала.

– Не говори так! Я ни на секунду о ней не забываю…

– Я не знаю, как воспитывать девочек, и порой мне кажется, что я тебя теряю. Ты не бываешь дома, по учебе вообще съехала. Кажется, что мяч вышиб из тебя все мозги.

Слова кололи, словно дротики. Будто ее повесили на дверь и теперь выбивают очки за попадание.

– Папа, о чем ты?! – нервы сдали, и она повысила голос. – Я ночую дома, учебу не пропускаю, все остальное время провожу на тренировках!

– Вот именно! Ты видела свои баллы и оценки? С сегодняшнего дня ты под домашним арестом, пока полностью не сдашь все экзамены.

– Что?! У меня финальные игры! Я же капитан, как я оставлю команду?! А учеба мне твоя на фиг не сдалась, не хотела я учиться и не хочу! Все равно не пойду работать в полицию!

Он схватился за голову, будто она вот-вот взорвется.

– Все, хватит! Голова раскалывается. Домашний арест, и точка.

Воздуха внезапно стало не хватать, как и слов. Ника лишь растерянно открывала и закрывала рот, пока не кинулась мимо отца, ловко увернувшись от него. Она схватила обувь в коридоре, телефон и выбежала босиком в подъезд.

Ветер холодил кожу, пока Вероника бежала, не оглядываясь. Вскоре появилась одышка, и она выбилась из сил.

Ей было наплевать, как она выглядит со стороны. Растрепанная, заспанная, в пижаме с гусями и без лифчика. В голове путались мысли, от них становилось тесно, отчего казалось, что голова словно гудит. Кругом шум, белый шум, за которым все городские звуки потеряли громкость.

Глаза зацепились за знакомый книжный магазин, в котором она купила себе спортивный роман, поэтому, не раздумывая, Ника зашла внутрь. На стойке новинок красовалась еще одна история той же писательницы. Через пару минут Вероника уже шла в сторону набережной, сжимая книгу в руках.

Она не знала, ради чего затеяла этот побег. Хотела сделать глоток свободы? Насолить отцу? Все равно рано или поздно потребовалось бы вернуться домой. Пришлось бы остаться и под домашним арестом. Да и вечером в такой одежде на улице не посидишь, а у подруг папа будет искать ее в первую очередь.

Набережная пустовала: ее еще не полностью подготовили к летнему сезону. Ника села на одну из скамеек, раскрыла книгу и погрузилась в чтение. Пару раз отходила в бесплатный туалет, но больше не вставала, пока не дочитала полностью.

Рядом благоухал куст поздно расцветшей сирени, кричали чайки над водой, то и дело доносились крики детей, что катались на велосипедах наперегонки.

А она все продолжала сидеть, вглядываясь в спокойную водную гладь. Поняла, что сильно проголодалась, а на карте осталось всего двести рублей. По крайней, мере сок с булочкой она могла себе позволить, поэтому поплелась в ближайший супермаркет.

От запаха лепешек и хлебной продукции потекли слюнки. Полная женщина, сама как пышечка, вынесла испеченные горячие хрустящие багеты. Вероника редко позволяла себе мучное, стараясь следить за своим питанием и поддерживать здоровый образ жизни. Уберег ли ее здоровый образ жизни? Был ли смысл не наслаждаться каждым пирожком? Рука потянулась за горячей сдобой, когда внезапно раздалось насмешливое:

– Ника-клубника, вот так встреча! У тебя тут свидание с батоном, а я так нагло помешал? А как же твоя фигура?

Ника замерла. Услышь она утром его голос, то прыгала бы от счастья, но сейчас радость покинула ее. Осталась лишь пустая безэмоциональная оболочка, которая хотела батон и грустить.

– Чем тебе не угодила моя фигура, Красильников? – Она скептически выгнула бровь и выпрямила спину.

Он мигом пробежал по ее телу, дольше всего задержавшись на груди и ягодицах. Все же топ без чашечек и обтягивающие леггинсы – это не та одежда, в которой стоит ходить за хлебом: того и глядишь хлеб сам зарумянится.

– Классный прикид. Надо тебя не клубникой называть, а… гусыней.

– Жень, прошу по-хорошему, свали, а?

Но он продолжал стоять над душой, отчего даже есть расхотелось.

– Вероника, – внезапно позвал он ее по имени. При этом голос выдавал волнение, причина которого оставалась неясной. – Что-то случилось? Тебя Рома обидел?

Ника растерянно моргнула и все же схватила французский багет, чтобы чем-то занять руки и прикрыть книгу.

– Рома? При чем тут Рома?

– Вы вчера вместе уехали, вот я и решил…

– Нет, я просто… сбежала из дома. Вот, – призналась она, сама не ведая зачем, еще и руками вокруг себя развела, показывая абсурдность ситуации, в которой оказалась. – Не ела весь день, так что даже не буди во мне совесть. Я с удовольствием слопаю этот багет.

Обошла его и направилась к сокам. Красильников молча следовал по пятам. Довольно раздражительно. Вероника терялась в его присутствии,