Шипы в сердце. Том второй - Айя Субботина

В этот раз Америка доковыряла меня не тугими переговорами — там как раз все прошло гладко как по маслу.

Я, оказывает, очень соскучился. Так сильно, что стрелка спидометра уверенно переваливает за сто двадцать. Впервые за много лет спешу домой не для того, чтобы переодеться и ехать дальше, а чтобы там остаться. Впереди выходные, может, забрать их на конюшни? Кристина пусть загорает, Стаська упражняется в верховой езде, Марк — на мне. И никаких звонков — на хуй вообще телефон выброшу.

Кстати, про телефон.

Еще раз проверяю нашу с Барби переписку — мое последнее сообщение, страшно сказать, уже почти сутки без ответа. И даже не прочитано. Я стараюсь не сильно на этом зацикливаться — мало ли что, может, замоталась, устала, у нее же там сейчас какой-то важный гончарный проект за все деньги мира. Но…

Ладно, наверное, так даже правильнее, что она прочитает его когда я буду уже рядом.

Бросаю взгляд на часы — и еще немного газую.

Пиздец, реально соскучился. Даже по тому, что ночью из кровати не раздается собачий храп.

Весь багажник забит подарками: телескоп Стаське, еще пара конструкторов для нее и какой-то сумасшедший пазл, с которым, как мне сказали, справится сможет только Эйнштейн, но я уверен, моя дочь разделается за пару дней.

Погремушки и игрушки для Марика.

И для Крис… много всего: драгоценности, часы, сумки. Не знаю, зачем ей все это, но когда представлял, как будет носиться вокруг и вилять воображаемым хвостом, потроша очередную коробку, хотелось… чтобы этот процесс был бесконечным.

Ехать еще минут двадцать, но мысленно я уже дома.

Представляю, как войду, окунусь в запах кофе и хаоса. Как Стаська прыгнет на руки, как сын обязательно запищит и снова попытается выдрать мне клок волос, как только возьму его на руки.

Как Кристина сморщит нос в ответ на мои попытки поцеловать ее колючей, как ад, рожей. И как в ответ на надуманное сопротивление — прижму ее еще крепче.

Музыку в салоне «Ровера» перебивает звонок с незнакомого номера.

Я хмурюсь. Кто может звонить мне на личный в девять вечера в пятницу?

Все рабочие вопросы я перенаправил Алёне, дав четкие инструкции — меня не кантовать до понедельника, даже если на нас будет лететь метеорит.

Нажимаю «принять», выводя звук на громкую связь.

— Слушаю.

— Авдеев Вадим Александрович? — Голос на том конце связи казенный, лишенный эмоций.

— Да. Кто это?

— Старший лейтенант полиции Ковалев. Кем вам приходится гражданка Таранова Кристина Сергеевна?

Мир за лобовым стеклом дергается и замирает.

Звук мотора сначала становится тише, а потом совсем исчезает.

Остается только этот голос и стук моей крови в висках.

Полиция. Кристина. В голове мгновенно вспыхивают самые страшные сценарии.

— Она моя жена, — говорю, не задумываясь. Это проще и быстрее. — Что случилось?

— Ваша супруга попала в ДТП. На развязке у поселка «Сосновый бор».

— Она… в порядке? — Язык деревенеет, голос становится металлическим.

— Жива. Но состояние… Машина всмятку, сработали подушки. Там еще ребенок был. Девочка.

— Стася… — выдыхаю как будто все, что есть в легких.

— Да, Станислава Вадимовна. Обе живы, «скорая» на месте. Но вам лучше подъехать. Ситуация… непростая.

Я больше ничего не спрашиваю.

Педаль газа уходит в пол. Двигатель с ревом бросает машину вперед.

Вместо дороги только красная пелена перед глазами.

Крис. Стася. Авария. Как? Почему?

Кристина все-таки решила погонять на той красной консервной банке?

Но она бы никогда в жизни не взяла с собой Стаську — исключено, она трясется над безопасностью наших детей так же фанатично, как я сам.

Что, блять, произошло?!

Десять минут до поселка — самые длинные десять минут в моей жизни.

Я лечу, подрезая попутки, игнорируя камеры.

Внутри просто ледяной ад.

А еще молюсь всем богам, в которых не верю, чтобы за это время больше ничего не случилось. Чтобы я успел.

Проблесковые маячки замечаю издалека — синие и красные красные вспышки разрезают темноту и легкий вечерний туман.

Скорая. Две полицейских машины. Эвакуатор.

Я влетаю в этот хаос и резко торможу, оставляя черные следы на асфальте.

Выскакиваю из машины, даже не заглушив мотор.

Первым в глаза бросается «Бентли». Сейчас моя машина похожа на скомканную пивную банку, которую со всей дури швырнули в бетонный столб: морды нет, лобовое стекло в паутине, бок вмят так, что дверь оказалась в салоне.

Если бы удар пришелся на полметра левее…

Впервые за много лет меня мутит до тошноты.

Насрать на железо.

Сука, где мои девчонки?!

Вокруг суетятся люди. Врачи, полицейские, зеваки.

— Где они?! — рявкаю я, хватая за плечо первого попавшегося мента. — Где моя жена и дочь?!

— Тише, гражданин, тише… Вон там, на обочине. Врачи осматривают.

Я поворачиваюсь. На грязном бордюре, в свете мигалок, сидит Кристина.

Прижимает к себе Стасю — одной рукой крепко, а вторая болтается вдоль тела словно плеть. И Стаська вцепилась в Крис намертво — как клещ. Я уже видел ее такой испуганной. Несколько лет назад, и человека, который такое с ней сделал, я сжил со свету. Теперь жалею, что не буквально.

Делаю пару шагов.

Останавливаюсь, чтобы выдохнуть — желание сгрести их обеих в охапку настолько сильное, что с моими габаритами может аукнуться хуй знает какими последствиями.

Моя маленькая Барби, которую я точно оставлял улыбчивой и счастливой, сейчас бледнее мела. У нее кровь на лбу, огромный синяк на скуле, уже превратившийся в отек. Джинсы на одной ноге разодраны в клочья и пропитаны кровью.

Но она не ноет и не плачет. Просто крепко держит Стаську одной рукой и раскачивается, как маятник, видимо инстинктивно вот так успокаивая. А еще — трет ее макушку подбородком, пока медики быстро оценивают состояние ее рук и ног.

Живы.

Блять.

Я делаю вдох — первый настоящий вдох за последние двадцать минут.

Иду к ним, но наперерез моему прущему как танк телу, вылетает какой-то мужик — морда красная, вонь от перегара плотная, как в дешевой наливайке.

— Слышь, это твоя истеричка там? — орет мне в лицо, бесконтрольно и слишком близко размахивая руками. — Ты видел, что эта сука сделала с моей тачкой?! Она навстречку вылетела! Я вас, ёбаный в рот, засужу понял?! Я тебя…

Останавливаюсь. Медленно опускаю взгляд вниз — эта бухая тварь раза в два меньше меня. Смотрю на него, потом — на стоящий поперек дороги «Лексус».

Значит, вот этот штопаный гандон чуть не угробил моих девочек.