Временная жена - Катарина Маура

Я покачал головой и вышел из комнаты, мне нужно было время, чтобы переварить новость, которую только что обрушила на меня бабушка. Я не знал, чего ожидал, но уж точно не этого. Я всегда думал, что восприму такие известия спокойно, но не могу отрицать глухую боль в груди.

Наталья Иванова. Почему именно она? Из всех возможных кандидатур — почему именно эта? Она — стервозная, капризная, избалованная до мозга костей. Я не смог бы даже подружиться с ней, а мне предлагают на ней жениться?

Мои плечи напряглись, когда я услышал за спиной стук каблуков Валентины.

— Сейчас не время, Валентина, — предупредил я, даже не оборачиваясь.

Последние несколько недель я жаждал ее присутствия. День за днем я ловил себя на том, что невольно смотрю на нее через стеклянную стену кабинета, отчаянно пытаясь придумать способ навести мосты над пропастью, которую сам же и вырыл.

В любой другой день я бы замедлил шаг, чтобы она могла поравняться со мной, но только не сегодня. Сейчас она — последний человек, которого я готов видеть. Один ее взгляд напоминает о сожалениях, которые мне не под силу осмыслить.

Я ожидал, что она остановится и развернется, но вместо этого стук ее каблуков сопровождал меня до самой квартиры. Я вошел, даже не придерживая перед ней дверь, но ее это не остановило. Она спокойно открыла ее с помощью отпечатка пальца и вошла вслед за мной.

С тяжелым вздохом я направился к бару и плеснул себе виски.

— Налей два, — тихо попросила она.

Я поднял взгляд и задержал его на ее лице — таком прекрасном и таком недосягаемом. Эти губы… Я никогда больше не смогу их поцеловать. Оторвав взгляд, я молча сделал ей мартини — ее любимый напиток. Я столько раз представлял себе, каково будет снова увидеть ее в своей гостиной. Никогда бы не подумал, что это произойдет в такой день, как сегодня.

Она взяла бокал, одарив меня очередной натянутой улыбкой, от которой я почувствовал, как сжались кулаки.

— Терпеть не могу, когда ты так делаешь, — резко выпалил я.

Ее глаза расширились.

— Как именно? — осторожно переспросила она.

— Эти чертовски фальшивые улыбки. Терпеть их не могу.

Валентина одарила меня еще одной такой же, поднимая брови.

— Что, вот такие? Тебе не нравится моя дежурная улыбка?

Я недоуменно моргнул.

— У нее есть название?

Она рассмеялась и опустилась на диван.

— Ты не поймешь, — сказала она, — потому что тебе никогда не приходилось глотать свою гордость. Но у большинства из нас, простых смертных, есть такая отточенная фальшивая улыбка.

Я сел рядом, тяжело вздохнув. Она так прекрасна, когда смеется. Горько, что мне удалось рассмешить ее именно в такой день.

— В тебе нет ничего простого, — тихо сказал я. — Ни одной черты.

Она посмотрела на меня, покачав головой.

— Возможно, это самое приятное, что ты когда-либо говорил мне.

Я встретил ее взгляд, внезапно осознав, какую пустоту ощущаю.

— Я и раньше говорил тебе приятные вещи. Я всегда хвалю твою работу.

— Да, — кивнула она. — Но ты ни разу не сказал ничего хорошего обо мне, как о человеке. Единственный раз, когда ты прокомментировал мой характер… — она покачала головой и отпила мартини. — Неважно.

Я развернулся к ней, вынимая бокал из ее рук и ставя его на стол.

— Нет, это важно, — твердо сказал я. — Я никогда не хотел обидеть тебя, Валентина. То, что я сказал на свадьбе Рейвен и Ареса, было недопустимо. Я… — я закрыл лицо руками, пытаясь собрать мысли. — Валентина, я искренне сожалею о своих словах и поступках. Я сорвался и вел себя как последний идиот. Я не хотел ранить тебя или заставить чувствовать себя хуже. Ты ничем не хуже меня. Черт, мы оба знаем, что без тебя я — ничто.

Она покачала головой, забирая свой бокал обратно.

— Давай не будем об этом, Лука, — попросила она. — Я уже говорила: все в порядке. Мы в порядке. Лучше скажи, как ты сам. Ты в порядке?

Я провел рукой по волосам, тяжело выдохнув.

— Я не знаю. Я… Я не ожидал этого.

Она внимательно посмотрела на меня, ее глаза потеплели.

— Это не то, чего ты хотел?

Я горько усмехнулся.

— Я всегда знал, что однажды окажусь в браке по расчету. С детства знал. Это — часть нашего мира. Но почему-то, когда это стало реальностью, оказалось, что я был к этому не готов.

Валентина откинулась на спинку дивана, задумчиво глядя в потолок.

— Почему Наталья?

Я закрыл глаза, стараясь не выдать свою злость.

— Деньги. Власть. Влияние. Ее отец — глава нефтяной империи. Это откроет новые возможности для бизнеса.

— Все ради сделки, — тихо подытожила она.

— Все ради сделки, — эхом повторил я, чувствуя, как что-то ломается внутри.

— А как же… — она замолчала, но ее глаза сказали больше, чем любые слова. Она хотела спросить о нас. О том, что могло бы быть.

— Не важно, — прошептал я, отводя взгляд. — Это не важно.

Но мне хотелось крикнуть, что все это имеет значение. Что я бы предпочел миллиону сделок одну ночь с ней.

Валентина сделала еще один глоток мартини и кивнула:

— Наталья потрясающе красива, — мягко сказала она. — Вы будете замечательно смотреться вместе.

От этих слов внутри все сжалось. Я ожидал увидеть в ее глазах хотя бы тень боли или ревности, но ничего подобного не было.

— Я знаю, она молода и, возможно, немного незрелая, — продолжила Валентина, ее голос звучал на удивление спокойно, — но в этом же вся прелесть брака, правда? Вы вырастете вместе. Со временем привыкнете к жизни друг с другом. У вас все получится, я уверена. Твоя бабушка не выбрала бы ее, если бы не была в этом уверена.

Я должен был бы поблагодарить ее за то, что она наконец-то снова разговаривает со мной, за то, что между нами снова установилась прежняя легкость. Но я не хотел этого. Не так. Не сейчас. Я не хотел ее утешения. Я хотел, чтобы она разозлилась. Чтобы ее охватила ревность. Я хотел, чтобы она сорвалась, чтобы я смог притянуть ее к себе и целовать до тех пор, пока она не растает у меня в руках.

Я посмотрел в ее карие глаза, чувствуя тупую боль в груди. Ей совсем не больно от мысли, что я женюсь на Натальи? Похоже, что нет. А почему должно быть?

Она сидела передо мной, такая красивая, такая недосягаемая, и