Спасти дроу - Вита Марли

В подтверждение слов принцессы Фабиан, шипя и морщась, отодвинул край бинта, — несколько тонких нитей размягших струпьев потянулись следом за обрывком ткани.

От увиденного меня затошнило — зрелище поистине отвратительное. Так себе первая брачная ночь.

— Ничего, — целительница поспешила приободрить эльфа, — Моя целебная мазь не оставит и следа от твоего недуга. Скоро сможешь поразить нас стрельбой из лука.

Прозвучало как шутка, но смысла я не уловила.

Светлый эльф на это лишь стиснул зубы и ответил сдержанным кивком.

— Подняли шум, — продолжила принцесса, — Сообщили королеве. Подозревали всех, даже самого Фабиана и его свиту. К полуночи выяснили — делегация дриад спешно покинули Тхаэль. Провернули свои гнилые делишки, присвоили часть нашего золота и сбежали, — дроуша махнула рукой в неизвестном направлении, — Королева отправила своих людей на поиски, но искать дриаду в лесу всё равно, что иголку в стоге сена.

— Наемницы не могли пойти на такой риск по собственному желанию. Их переманили, пообещали заплатить больше, — высказала я свои догадки.

— Верно, — кивнула Вейдайри, — Потому и было решено объявить о моём резком недомогании. Возможно, враги проявят неосмотрительность и выдадут себя раньше времени.

Я слушала рассказ эльфийки и вспоминала слова остроухого святоши.

Грядут великие перемены. Принцесса Вейдайри разгневала нашего Великого Бога и сейчас я с особым усердием возношу за неё молитвы. Так говорит мне Солнце!

Стоило бы рассказать. Но поверит ли мне Вейдайри? Дроу крепки в своей вере, слишком религиозны и набожны. Но, если поверит… Быть может, найдётся способ сместить кровожадного фанатика и помочь моему эльфу?

— Враги уже себя проявили, — заявила я.

— Что ты имеешь ввиду? — принцесса вскинула бровь, — Говори.

— После допроса я посетила храм. — воодушевившись, быстро затараторила я, — Главный жрец убеждал меня, будто ты разгневала Бога, Вейдайри. И если, не приведи Всевышний, ты не справишься с действием яда и отдашь Солнцу душу, то Бог непременно нашепчет жрецу на ушко имя преемника королевы. Во время праздника. А ещё этот святоша призывал меня стать добровольной жертвой ради спасения славного Тхаэля. Заманчиво, да?

— А теперь скажи мне, — сощурилась я, — Как мог ваш Бог сообщить жрецу о твоём проклятье, если ты жива, здорова и готова мстить врагам?

Повисло молчание.

Дроу нахмурились, светлый эльф покачал головой — похоже, он относился к религии супруги с неприкрытым скептицизмом. Как и я.

— Вейдайри, — продолжала я свои пламенные речи, — Ваш Бог может и существует, но жрец — самозванец. Прикажи арестовать его! Примени зелье или пусть познакомится с Арчи — всё равно.

— Агнес, ты смеёшься? — это был единственный раз на моей памяти, когда в жёлтых глазах эльфийки плескалась растерянность, — Даже если ты права, для ареста нужны веские основания. Наш народ благоговеет перед говорящим с Солнцем, сама королева прислушивается к его советам…

— Когда этот ваш… праздник? — впервые за всё время Фабиан подал голос. И не просто заговорил — прервал речь жены.

— Через месяц, в день осеннего равноденствия.

— Может быть тогда, — робко озвучил принц, — Объявить накануне праздника о твоей гибели?

Мы все уставились на Фабиана, округлив глаза.

— Жрец озвучит на всю столицу волю Богов, — сглотнув, продолжил он, — И в этот момент ты явишься публике с тесячей верных тебе мечей для пущей убедительности. Обвинишь самозванца во лжи, а заодно и арестуешь нового «преемника».

Надо же, какой тонкий политик этот нежный агнец Фабиан! Жрец объявит волю Богов лишь после жертвоприношения. А значит… Иоран всё равно погибнет!

— Нет, действовать нужно раньше! — парировала я; хватит с меня игр, пора подумать и о своих интересах, — Прекратите губить ни в чём не повинных эльфов!

— Мне нравится ход твоих мыслей, — не обращая внимания на мои увещевания, обратилась к супругу Вейдайри, — Это следует обдумать.

В ответ принц Ливенорский одарил благоверную робкой стеснительный улыбкой.

Спелись, голубки! Чёрт бы их побрал!

— Но эльф! — снова воскликнула я, — Он погибнет!

— Погибнет, — кивнула принцесса, — И очень нам поможет. Его жертва развяжет жрецу язык. Мы должны узнать, с кем в сговоре этот хитрозадый евнух.

— Вейдайри, пожалуйста, — я уже не восклицала — умоляла, — Оставьте эльфу жизнь. Неужели нет другого способа прищучить самозванца и его пособников?

— Других решений нет, Агнес, — принцесса была непреклонна, — Так что советую тебе наслаждаться обществом твоего друга, пока можешь. Я не оставлю в живых чужеземца из Вольмонда — он слишком много видел. Хватит с нас шпионов. Доигрались.

В отчаянии я перевела взгляд на Фабиана. Стервец же переобулся в воздухе! За считанные дни из навязанного жениха-хлюпика превратился в полноценного союзника. Вряд ли принцесса полностью ему доверяла, но раз он невольно втянут в политические интриги, она несомненно выжмет из него пользу.

В ответ на мою молчаливую просьбу принц лишь покачал головой — других идей у него не было.

— Когда враги будут наказаны, — Вейдайри смягчила тон, — Я позволю тебе забрать в свою койку хоть троих, хоть пятерых эльфов. Любых. Но сперва дело.

Не надо мне пятерых! Мне нужен он — Иоран!

Прямо сейчас внутри меня огромный свинцовый шар давил, щемил, лишал воздуха. Как же я ненавижу бессилие!

Всем сердцем ненавижу!

Но возражений принцесса не слышала. Слова больше вставить не дала:

— Твои сведения помогут нам, Агнес. Держи и дальше ухо в остро. Я доверила тебе свою тайну, — два жёлтых глаза с узким зрачком смотрели мне в самую душу, — Не омрачи нашу добрую дружбу предательством.

* * *

Тем же путём по лабиринтам тайных коридоров Триссна проводила меня назад к восточным воротам.

— Все сведения ты будешь получать только через меня, — предупредила она, — Если возникнут сложности — сообщай.

Я покорно кивнула.

— И Агнес, — целительница посмотрела на меня с сочувствием, — Перестань хлопотать за того эльфа. Вольмондцы — приспособленцы. Умеют опутать речами, затуманить разум. Даже без своей магии. Я понимаю — ты влюбилась. Даже зелье подтвердило. Но с чего ты взяла, что твой эльф тоже в тебя влюблён? Ты хлопочешь за него, надрываешься, а он воспользуется твоей добротой и оставит тебя. Подумай об этом.

С этими словами целительница удалилась, а я так и продолжила смотреть ей в след в усталом смятении. До тех пор, пока эльфийка не скрылась за поворотом неприметного переулка.

Глава 20

Глава 20

Во многих сказках благородный принц, пример доблести и отваги, спасал прекрасную принцессу и в благодарность она непременно должна была осчастливить его согласием на брак.

А если бы принцесса отказала? Пошла своей дорогой, вышла замуж за другого и нарожала ему кучу слюнявой ребятни. Или в рыцари бы подалась и мечом махала наравне с мужчинами. Тогда в её спасении не было бы смысла? Лопай красавицу на здоровье, господин огнедышащий дракон. Не жалко!

Слова Триссны прочно укоренились в моей голове и философские вопросы один за другим путали усталые мысли. Так я и брела к поместью, бывшей резиденции Вейдайри, хмурясь и мотая головой.

Прогоняла нечестивые мысли.

Одержимая идеей спасения Иорана, я никогда не задумывалась — что дальше? Я, конечно, не рыцарь, да и Иоран не барышня кисейная, но его беда корнями проросла во мне и стала нашей общей.

А ведь дальше — распутье. Наши дороги расходятся.

Мы оба — чужеземцы, но для меня Тхаэль — пристанище. Мой дом, мой хлеб, моя защита. Иорану же среди народа Солнца жизни нет. Нельзя в одночасье убедить тхаэльцев перестать поклоняться их кровожадному Богу.

Так за что бороться, если не за любовь?

Иоран был мне другом. Наверное. Любовником. Мог бы стать. Возлюбленным. Пусть даже в одностороннем порядке.

И он был в беде.

Один.

Только у меня, сердобольной, возникло желание помочь ему. Хотя, чего греха таить, мои вялые попытки оказались бессмысленными потугами.

Голова гудела, раскалывалась от непрошенных мыслей, когда я, наконец, добрела до своих покоев. По пути не встретила никого, кроме сонной стражи. Это и к лучшему.

Столица ещё не проснулась, улицы утопали в сонной тишине, поместье безмятежно дремало. Фигурно раскинувшись в расслабленной позе, Иоран мило посапывал в моей постели.

Губы его чувственно приоткрылись, морщинка на лбу разгладилась, рубаха соблазнительно задралась, оголив впалый живот. На вдохе медленно вздымалась грудь, на выдохе — сухой рельеф приобретал чёткий контур.

Не эльф — произведение искусства.

Я могла бы любоваться им до времени пробуждения, но усталость давила