Свет во тьме - Ноа Хоуп

позволит мне кончить, пока сам этого не захочет. Он всегда любил доводить меня до исступления, наслаждаясь моими мольбами, слезами и полной покорностью. Это была его извращённая, жестокая игра, и я, к своему стыду, была в ней всего лишь пешкой.

– Пожалуйста, Ник… – прошептала я, чувствуя, как слёзы обжигают щёки, оставляя на коже горячие дорожки. – Это слишком… неправильно. Ты не такой…

Он молча наблюдал за мной, его взгляд прожигал меня насквозь, словно исследуя каждую деталь моего страдания. Неожиданно, наклонившись ближе, он прошептал мне на ухо:

– Я не вижу чёрного и белого, правильного и неправильного. Есть только то, что я хочу. И ты выдержишь всё, что я тебе дам. Как бы ни сопротивлялась, в глубине души, под толстым слоем обиды и боли, ты всё ещё любишь меня, Елена. Опасного, властного, жёсткого и непредсказуемого.

Его слова раздавались в моём сознании болезненным эхом, разбиваясь о стены тщательно выстроенной защиты. Глядя в его бездонные глаза, я понимала, что он, чёрт возьми, прав. Сколько бы я ни пыталась убежать, отгородиться стеной равнодушия, его тьма всё равно манила меня, как мотылька на пламя, гипнотизируя, завораживая и одновременно пугая.

– Елена, запомни. – его голос был спокоен, но в нём звучала сталь, которая заставила меня трепетать от страха и возбуждения одновременно. – В течение тридцати дней, на которые мы заключили контракт, ты принадлежишь мне. Полностью. Твоё тело, мысли, желания, оргазмы… Всё моё.

Он провёл пальцем по моей щеке, мягко и почти нежно, что резко контрастировало с жёсткостью его слов.

– И только я решаю, когда и как ты будешь кончать.

Я судорожно сглотнула, чувствуя, как внутри всё сжимается от его слов, стягиваясь в тугой, болезненный узел. Ник так мастерски дёргал за ниточки моей души, как будто я всего лишь марионетка в его руках.

– Но… – начала было я, ища хоть какой-то выход, хоть малейшую щель в этой паутине, которой он меня опутал. Однако Ник приложил палец к моим губам, заставляя замолчать.

– Даже не пытайся обмануть меня и поиграть соло. Иначе тебя будет ждать наказание, гораздо хуже, чем просто не позволить тебе кончить.

В этот момент вибрация внутри меня усилилась, посылая волны сладкой истомы по телу. Я закусила губу, изо всех сил стараясь не издать ни звука, но это было невероятно сложно.

– И что будет, если я выполню твоё пожелание? – прохрипела я, с трудом переводя дыхание.

Его губы коснулись моей кожи на шее, оставив короткий поцелуй, и я почувствовала, как он слегка прикусил её, как будто хотел пометить.

– Если будешь послушной девочкой… завтра я отвезу тебя к Алистеру.

Моё сердце замерло. Я резко повернулась к нему, не веря своим ушам.

– Серьёзно? – в голосе послышалась пронзительная нотка отчаяния. – Ты позволишь мне увидеться с братом, если я не вытащу эту чёртову игрушку без твоего разрешения?

Его губы изогнулись в жестокой усмешке.

– Именно так, Лёля. Но ты должна доказать, что достойна этой встречи, что ты послушная девочка.

Я сжала зубы, борясь с подступающими слезами. Ник использовал любовь к брату как рычаг давления, безжалостно манипулируя моими чувствами. И хотя где-то в потаённых уголках сознания я понимала, что он находит в этой ситуации какое-то извращённое удовольствие, меня терзали вопросы.

Что заставляет его так поступать? Месть за то, что я его бросила? Очередная игра в кошки-мышки, целью которой было окончательно сломать меня, подчинить своей воле?

– Что происходит в твоей голове, Картер? – тихо спросила я, даже не надеясь на ответ. – Во что ты играешь?

Как и ожидалось, Ник ничего не сказал, только снова потянулся к своему телефону. Я раздражённо фыркнула и отвернулась. Он начал переключать режимы игрушки, меняя ритм и силу вибрации, и внутри меня всё сжималось от нарастающего возбуждения. Но я упрямо стискивала зубы, отказываясь дать ему хоть каплю удовольствия от моей реакции. Я не собиралась сдаваться так легко, даже если каждая клеточка тела умоляла о разрядке.

Пусть катится к чёрту, этот садист!

Ник, казалось, почувствовал моё сопротивление, и его губы изогнулись в ехидной усмешке.

– Ты ведь знаешь, что рано или поздно сломаешься, Лёля. – прошептал он, его пальцы нежно, почти ласково коснулись моего подбородка, приподнимая голову, чтобы заглянуть мне в глаза. – Ты всегда была такой упрямой… но, в конце концов, каждый раз отдавалась мне полностью, без остатка. Так будет и на этот раз.

Я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.

Боже, как я ненавижу его за то, что он так хорошо меня знает, за то, что всё ещё имеет надо мной такую проклятую власть!

Но где-то в глубине души, под слоем гнева и отчаяния, зашевелился страшный червь сомнения.

А вдруг он прав, и я действительно сломаюсь… снова?

Николас продолжал обедать как ни в чём не бывало. Он ел неторопливо, с наслаждением, смакуя каждый кусочек, в то время как у меня кусок не лез в горло. Я едва могла сосредоточиться, всё внимание было приковано к тому, что происходило с моим телом. С каждой секундой контролировать себя становилось всё труднее. Когда он, не отрывая от меня взгляда, увеличил скорость вибрации, мне пришлось закусить губу до крови, чтобы сдержать рвущийся наружу стон.

– Елена, с тобой в порядке? – спросил Николас, и на его лице появилась тень самодовольной улыбки. – Ты выглядишь немного… напряжённой.

Ответить было чертовски сложно. Волны желания накатывали одна за другой, грозя захлестнуть меня с головой. Я была на самом краю, и стоило мне открыть рот, как наружу вырвались бы стоны. Но я не могла позволить ему победить.

Собрав остатки самообладания, я лишь коротко кивнула и потянулась к бокалу с вином.

– Как долго мы ещё тут задержимся? – спросила я спустя несколько мгновений, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. – Может поедем уже?

В тот же миг игрушка перестала вибрировать. Из груди вырвался тяжёлый вздох – смесь облегчения и разочарования. Я снова поднесла бокал к губам, надеясь, что терпкая прохлада вина хоть немного успокоит разбушевавшиеся нервы. Но Николас, казалось, только этого и ждал. Он включил игрушку сразу на самый мощный режим. От неожиданности моя рука дрогнула, бокал выскользнул из пальцев, и вино расплескалось по белоснежной скатерти, оставив бордовые пятна. Несколько капель попали на моё декольте и подол платья.

Николас рассмеялся, откинувшись на спинку стула. От этого низкого, грудного звука, такого знакомого и одновременно пугающе чужого, по моей коже пробежали мурашки.

– Что ж. – произнёс он, наблюдая за мной из-под полуприкрытых век. – Теперь