Кровавая дань - Вела Рот

Она повернула голову, глядя на его затененное лицо в угасающем свете огня.

— Твое горе течет в моих венах, Дэв.

Он провел пальцами по ее шрамам.

— Я знаю.

— Зачем он пришел сюда? Зачем он сделал все это ради меня?

— Это почитаемая практика среди нашего народа. Он стал Гесперином-странником — бессмертным, который покидает Ортрос, чтобы путешествовать по человеческим землям, предлагая помощь твоему народу. Он чувствовал необходимость использовать нашу великую силу, чтобы облегчить страдания в смертном мире.

— А когда он не смог вернуться за мной… ты сделал это.

— Это была его последняя воля. Он умолял меня спасти тебя. Надеюсь, ты простишь меня за то, что мне потребовалось полгода, чтобы принять это предназначение — и даже тогда не слишком изящно.

Она зажмурилась.

— Если ты сможешь простить меня за то, что встретила тебя как врага.

Его ладонь оцепенела на ее руке.

— Это не было твоей виной. Нора, я не позволю Сэру Виртусу снова причинить тебе боль.

Сон, который Рахим подарил ей той ночью, ожил. Это было возможно. Новая жизнь.

— Забудь это место. — Дэв прошептал величайшее искушение ей на ухо. — Оставь Тенебру позади. Отправляйся со мной домой, в Ортрос, и пусть каждая ночь будет такой, как эта.

Она обхватила его руку, прижимаясь к нему. Позволяя себе еще один момент потрясающего утешения от этого существа, которого она не знала три дня назад.

— Ты простишь меня, если я останусь? — спросила она.

Его рука сжалась вокруг нее.

— Как, во имя Гесперы, ты можешь остаться?

— Ты пытаешься почтить память Рахима, — сказала она, — но я должна почтить память моих родителей. Я могу думать только об одном способе сделать и то, и другое. Я должна стать дамой Ордена, чтобы удержать Кастру Глорию — и работать изнутри, чтобы защитить Гесперинов от рыцарей.

— Орден не имеет значения, — сквозь зубы проговорил он. — Мне нужно, чтобы ты вернулась со мной в Ортрос.

— Он имеет значение для меня. Он имел значение для моих родителей.

— Нора. — Столько боли в одном слове.

— Мне жаль. — Ее голос дрогнул. — Я не могу исполнить желание Рахима. Но мы можем добиться справедливости для него и моих родителей. У меня есть план. Ты вернешься завтра ночью, чтобы мы покончили с Сэром Виртусом… вместе?

Дэв перевернул ее на спину. Его золотые глаза светились на нее сквозь темноту.

— Вот мои условия. Я соглашусь с твоим планом. Но когда мы победим его, ты дашь мне еще один шанс изменить твое мнение.

Ей следовало отказаться. Если он попытается убедить ее снова, она может потерять силу отказать ему.

Но она хотела еще одну ночь убеждения Гесперина, прежде чем ей придется вспомнить, как быть покорной.

— Я принимаю твои условия.

Дэв следовал за Норой по коридору, самой опасной тенью в темном проходе. Ее кровь текла в его очищенных венах. Прошлая ночь изменила его так же глубоко, как ночь, когда он превратился из человека в Гесперина.

Было только одно возможное объяснение тому, почему она смогла спасти его. Она была его Благодатью14 — той, чья кровь могла освободить его от голода по любой другой. Партнером, предназначенным разделить с ним долгую вечность.

Нора была его Благодатью.

Дэв уже выпил более чем достаточно ее крови, чтобы пробудить их связь — и Тягу, зависимость, от которой страдал каждый Благословенный Гесперин. Если она не примет Святилище, его ждет короткое будущее в агонии от истощения и голода.

Он наконец нашел ее — после всех этих веков одиночества. Его брат погиб, чтобы их соединить.

Дэв не позволит никому забрать ее у него.

Когда она приблизилась к двери усыпальницы, где ее ждал Сэр Виртус, ее ужас прокатился по Кровавому Союзу. Но она делала шаг за шагом, идя с решимостью к своему величайшему страху.

Скрытый завесой заклинаний, Дэв посмотрел Сэру Виртусу в глаза. Вот он — фанатик, который мучил ее. Вот чьи руки убили Рахима.

Рука Дэва сжала рукоять Арсео. Он больше не мог называть себя целителем после того, что собирался сделать. Он не знал, кем это делало его. Он знал только, что Сэр Виртус был большим чудовищем.

— Онора, — прозвучал предостерегающий тон мужчины, — Арсео не был возвращен, и теперь три реликвии пропали.

— Я знаю, дядя. Я заметила, когда молилась днем. Я провела весь вечер, допрашивая слуг. — Она протянула ножны. — Я нашла их.

Сэр Виртус выхватил пустые ножны кинжала у нее.

— Где они было?

— Кто-то оставил на могиле моего отца.

Дэву понравилось, как кровь отхлынула от лица Сэра Виртуса.

— Кто? — потребовал рыцарь.

— Я не знаю, дядя. Но мне было очень больно сегодня посещать склеп. Ты поможешь мне найти утешение в молитве?

— Конечно, дитя. Конечно.

Сэр Виртус взял Нору за руку, и ее эмоции дрогнули. Дэв оскалил клыки. Он шел за ними, как тень, пока они шли по центральному проходу усыпальницы.

Ауры реликвий жгли его магические чувства. Вся комната была озарена яркими ореолами магии против Гесперинов. Нора избавила комнату от трех артефактов, которые могли выдать его присутствие, но он все еще был окружен вещами, способными уничтожить его при одном неверном движении.

Дэв ненавидел наблюдать, как Нора становится на колени с этим человеком перед символом ее осуждающего бога. Этот еретик насладился бы осквернением усыпальницы Андрагатоса.

Голос Норы нарушил тишину комнаты.

— В мою последнюю ночь как Леди Глории я размышляла о своем долге перед родителями. Ты помолишься за их души со мной, дядя Виртус?

Капля пота скатилась по его виску.

— Конечно, дочь.

Сэр Виртус склонил голову, закрыл глаза и начал монотонно читать молитву. Нора скользнула рукой в складки своей юбки.

Это был их шанс. Дэв быстро двинулся к шкатулке, которую Нора описала ему. Замок был обычным и открылся при легком прикосновении его магии. Он осторожно приподнял крышку.

Арсео нагрелся в его руке, и холодный огонь ответил из опала в рукояти Санкти. Боль вспыхнула за его глазами, и желудок перевернулся. Он не смог бы долго удерживать оба кинжала.

Стиснув зубы, он сжал рукоять Санкти. По его рукам ударил раскаленный поток магии — перекличка кинжалов вспыхнула ослепительным жаром. Он подошел к Норе, опустился на колени и вложил в ее ладонь Клинок Очищения.

Он положил обожженную руку на ее плечо и постучал раз. Два. Три.

Они двинулись синхронно. Он услышал, как клинки рассекли