Кровавая дань - Вела Рот

Кинжал Дэва не достиг цели. Стекло разбилось. Ароматный дым ударил Дэва в лицо, застилая зрение и разрывая легкие.

— Отойди! — крикнула Нора.

Дэв переместился на другую сторону комнаты, его глаза слезились, а кашель сотрясал тело. Сквозь клубы дыма он разглядел силуэт рыцаря, размахивающего мечом там, где только что была его шея.

— Нора? — позвал Дэв. — Ты в порядке?

Он почувствовал, как ее аура устремилась к нему.

Фигура Сэра Виртуса встала между ними.

— Ты думала, что сможешь привести Гесперина в усыпальницу без моего ведома? Думала, что убрав эти реликвии, обманешь меня? Мой амулет предупредил меня, как только это создание приблизилось.

Нора издала гневный крик.

— Это Андрагатоский Ладан! Дым раскроет т…

— Молчи! — рявкнул Сэр Виртус, и Нора вскрикнула. Ее боль вспыхнула в чувствах Дэва.

Дэв Волей открыл дверь усыпальницы. Воздух хлынул из коридора, и ладан стал редеть. Он увидел Нору в хватке Сэра Виртуса, его меч у ее горла.

— Как ты могла так предать меня? — с горечью воскликнул Сэр Виртус. — После всех моих усилий, чтобы взрастить в тебе доброю

Дэв просчитывал варианты. Если он шагнет к Сэру Виртусу, успеет ли мужчина перерезать ей горло, прежде чем Дэв остановит его?

Сэр Виртус потащил Нору к пьедесталу, где в золотом кубке горел шар магического огня.

— Ты заплатишь за это, Гесперин. Я изгоню тебя из этого святого места священным пламенем.

Когда рука Норы двинулась в складках юбки, Дэв понял. Сэр Виртус был так поглощен угрозой Гесперина, что совершил свою величайшую ошибку.

Он недооценил Нору.

Она подняла Санкти и провела Клинком Очищения по руке Сэра Виртуса. Мужчина издал пустой вздох.

Этой заминке хватило Дэву. Он шагнул к Норе, древняя мышечная память вернулась к нему. Он нанес Сэру Виртусу удар за ударом, которым научился в Имперской Армии. Когда мужчина остался без оружия и на коленях, Дэв схватил его за горло и швырнул в Щит Андрагатоса. Он удерживал растерянного смертного, позволяя ему бороться против бессмертной силы.

Дэв улыбнулся, демонстрируя клыки.

— Ты — трус, который бросил кинжал в убегающего Гесперина. Он был моим братом.

Запах страха мужчины наполнил усыпальницу.

Нора обыскала его камзол, отобрав поясной мешочек с ладаном, амулет и скрытую молитвенную книгу, излучавшую магию. Она швырнула ладан в чашу с целительной водой и бросила остальные артефакты в кубок с магическим огнем. Нора наблюдала за его лицом, пока его реликвии горели.

Сэр Виртус застонал.

— Я все еще могу спасти тебя, дитя.

Она громко рассмеялась. Сорвав покрывало с волос, она отпустила свою рыжую гриву.

— Ты проиграл, ‘дядя’ Виртус.

— Отвернись от этого существа! Мы можем победить его вместе.

Нора приставила острие Санкти к горлу Сэра Виртуса.

— Слишком поздно. Он укусил меня. Я давала ему свою кровь снова и снова. Затем я приняла его в свою постель. И мне это понравилось.

Сэр Виртус выплевывал молитвы и проклятия на них.

— Не кричи мне о святости, — парировала Нора. — Ты убил моих родителей.

Призраки вины преследовали ауру Сэра Виртуса.

— Ты одурманена этим Гесперином! Сплошной обман!

— Я помню все, — сказала она.

Горечь хлынула из мужчины, желчь, столь едкая, что, должно быть, копилась годами.

— Я всегда был лучшим рыцарем. Лучшим человеком. Я отдал Ордену все. Я даже сопротивлялся своей похоти к твоей матери. Только для того, чтобы твой отец взял ее в жены. И какую благодарность я получил от Ордена за свое самоотречение? Они восхваляли его. Они доверили ему все величайшие реликвии.

— Когда ему вручили Арсео, — сказала Нора, — это был последний удар, да? Ты планировал забрать оба кинжала себе.

— Я был их законным владельцем! Он даже не мог должным образом дисциплинировать собственную дочь! Он был слишком брезглив, чтобы использовать Санкти на тебе. Как ты думаешь, почему он просил меня делать это каждый раз? Я был тебе лучшим отцом, чем он когда-либо. Твоя мать понимала, что необходимо. Она молилась за твою душу, когда перевязывала твои раны.

Мысли Дэва путались. Но его собственный шок не отражался в ауре Норы. Это было воспоминание, которое она никогда не теряла.

Дэв вгляделся в ее лицо.

— Твои родители знали?

Нора отступила на шаг.

— Я всегда была разочарованием.

— Они позволили ему делать это с тобой?

— Это не их вина. Сэр Виртус, должно быть, убедил их, что это необходимо.

— Они просили его об этом!

— Они пытались помочь мне.

— В ночь, когда они умерли, — сказал Дэв, — они пришли сюда не спасать тебя.

Нора сжала руку на ране, в то время как Санкти безвольно болтался в другой.

— Они пришли присоединиться к нему. Но затем отец увидел, что Сэр Виртус взял Арсео. Он разозлился из-за кражи реликвии.

Ее родители заботились больше об этом кинжале, чем о дочери. Даже когда рука Дэва сжимала горло Сэра Виртуса, он знал, что первые враги Норы уже мертвы. И они оставили ей шрамы настолько глубокие, что она даже не могла признать, что их поступки были неправильными.

Дэв провел пальцами по рукояти Арсео. Все священные заветы Гесперы стерлись из его разума под красным туманом ярости и горя. Он хотел вонзить клинок в сердце Сэра Виртуса. Один раз за Рахима. Еще раз за Нору. Снова и снова за все удары, которые он не мог нанести ее родителям.

Пока Дэв писал научные трактаты в мирных залах Ортроса, Нора была здесь. Каждый день ее жизни приносил страдания. Когда Дэв умолял брата не тратить силу на неблагодарных смертных, Рахим пришел сюда. Он рискнул всем, чтобы спасти одну эту жизнь.

Дэву потребовалась вся его Воля, чтобы не разорвать Сэра Виртуса кинжалом. Но память о мягкой ауре брата удержала его руку.

Месть не была словом, которое знал его брат, или слову, которому учила Королева Сотейра.

Возмездие отличалось от справедливости.

Дэв взмахнул кинжалом со всей бессмертной силой. Он слушал, как Сэр Виртус кричал, и чувствовал, как лезвие раскалывает щит. Он оставил мужчину пригвожденным к усыпальнице, Арсео вонзенным в плечо, его сердце все еще билось.

Нора уставилась на Дэва.

— Разве ты не хочешь мести?

— Я пришел не за этим. Я пришел за тобой. Что ты хочешь?

Она повернулась к Сэру Виртусу, ее костяшки побелели на рукояти Санкти.

— Я хочу, чтобы он почувствовал то, что чувствовала я.

Наконец ее гнев и ее кинжал были направлены на одну цель. Белки глаз Сэра Виртуса неестественно блеснули, когда он увидел, как его приговор приближается.