Шаги между нами - Ана Майя

с недавно налаженной сетью поставок из Бари в Сплит. Спустя всего год он получил этот моторный катер в подарок от итальянского партнера. Отец обожал эту лодку и постоянно ездил на ней на рыбалку. Но на зиму он не оставлял катер без присмотра, понимая, что береговая охрана может его конфисковать, ведь на лодку не было документов.

В конце концов Макс нашел способ вернуть «La Dottoressa» домой. В черногорском порту Котор лодку подняли с воды и переправили обратно на Саличе.

Я сразу поняла, что катер Себастьяна впечатлил. Он был уже не новый, но за ним прекрасно ухаживали. Морская синева корпуса так и сверкала на солнце. Для лодки построили прочный деревянный причал на сваях, уходящих в воду. Катер был крепко привязан к массивной швартовой тумбе, а на бортах у него висели яркие оранжево-красные кранцы, похожие на гигантские сосиски. Я наклонилась, чтобы сорвать полевых цветов, и, будто невзначай, спросила:

– Хочешь прокатиться?

Себастьян не поверил своему счастью.

– ¡Claro que sí! Конечно! А чья она?

Макс очень любил свою лодку, однако причал выстроил подальше от дома. Катер напоминал ему о давно прошедшей эпохе, и отец почти не наведывался сюда. Я сказала Себастьяну, что лодка принадлежит нашей семье, и не стала вдаваться в подробности. Не было смысла приписывать Максу сентиментальность. Катер связывал его с прошлым, отец хранил его по причинам, понятным только ему: следил, чтобы лодку регулярно мыли и чистили, чтобы винты были в идеальном состоянии, а бак – всегда полон.

Балисто заметил в траве оливково-зеленую ящерицу и издал странный утробный рык. Крошечная рептилия застыла от страха. Я оставила их наедине, пусть подружатся, и подошла к Себастьяну, который стоял на причале.

Лодка была накрыта плотным водонепроницаемым чехлом, тяжелым и жестким. Он крепился на специальных крючках и был стянут эластичным шнуром, концы которого фиксировал висячий замок. Я вынула из кармана ключ, отперла замок и потянула за шнур, снимая чехол с крючков. Себастьян мигом сообразил, что я делаю, и начал стягивать темно-синюю ткань и складывать ее на корме.

Как только Балисто услышал шорох чехла, он тут же подбежал к нам, великодушно пощадив ящерицу, и запрыгнул в катер. Внутри было удивительно чисто, пахло лимоном и эвкалиптом. Пол был выстлан белыми досками. Все вокруг было белым или серебристым, за исключением деревянной приборной панели с рычагами управления и спидометрами. В зоне отдыха стояли четыре кресла, обтянутые кремовой искусственной кожей, и даже имелась лежанка для собаки с водонепроницаемым синим матрасом, которую тут же с гордостью занял сами знаете кто.

Неожиданно с веток деревьев взмыла и пронеслась над нами стайка невзрачных бурых воробьев. Балисто гавкнул, будто хотел их пристыдить, и я ласково погладила его по морде, влажной от воды, которую он пил из насоса. Пес раздраженно чихнул и улегся обратно.

Себастьян закончил с тентом и теперь отвязывал швартовые. Он действовал уверенно и, похоже, знал, что делает. Меня это полностью устраивало. Я попросила его открыть отсек для хранения под палубой. У Макса там до сих пор лежали удочки, пара ящиков со снастями, чистящие спреи и губки, бутылки с водой и даже пара водных лыж. Там же хранились два ярко-желтых спасательных жилета, новые, в полиэтиленовой заводской упаковке, и аккуратно сложенные большие полотенца. Я попросила подать мне один из рыболовных ящиков, заполненный лесками, крючками, поплавками, грузилами, вертлюгами… Снасти были уже старые, некоторые – даже ржавые. Они напоминали о том, как увлеченно Макс когда-то рыбачил.

Рыбалка для него была тем же, чем для меня литературное творчество. Отчаливая от берега, Макс наслаждался уединением, пожиная незримые, но ценные для себя плоды. И безусловно, он знал: где-то там, в глубине, всегда найдется рыба покрупнее. В рыболовном ящике также лежал ключ зажигания. Я достала его и бросила Себастьяну. На вопрос, умеет ли он управлять катером, Себастьян ответил с детской ухмылкой:

– Сейчас и узнаем.

Он закрыл отсек. Я устроилась в одном из кресел, сняла туфли и закинула ноги на соседнее.

– Тут недалеко есть красивые дюны. Хочешь посмотреть?

Себастьян поднял якорь и мягко оттолкнул катер от пристани. «La Dottoressa» медленно отчалила, вода бережно подхватила ее и понесла. Я хотела выяснить, зачем Себастьян здесь оказался. Но одни и те же вопросы, которые я снова и снова перебирала в голове, ни к чему не вели. Гораздо лучше было просто смотреть на него.

Он вставил ключ в замок зажигания, и мотор сразу завелся, издавая приятное ровное урчание. Себастьян передвинул рычаг газа, включил передачу и повернул руль вправо. Он подмигнул мне, словно давая понять, что осознает: его проверяют и это испытание он проходит с блеском. Разве можно внезапно почувствовать влечение к мужчине лишь потому, что он мастерски делает свое дело?

Я предложила Себастьяну прокатиться, чтобы он расслабился и разговорился. Но как только мы оказались на катере, мне расхотелось его допрашивать. Я объяснила, в какую сторону держать курс, чтобы добраться до песчаных дюн, и закрыла глаза, прислушиваясь к баюкающему шуму мотора. Моя рука свесилась и легла на нагретую полуденным солнцем голову Балисто.

Вода всегда дарила мне умиротворение. За нее нельзя ухватиться, можно только отдаться течению… и плыть. Вода говорит с душой и обволакивает тело. Именно в воде начинается вечность. Позаимствую слова Райнера Марии Рильке: «Когда приходят тревожные, тяжелые мысли, я иду к морю, и оно заглушает их мощным гулом, очищает меня своим шумом, задает внутренний ритм моему растерянному и смятенному сознанию».

И точно – дюны из удивительно белого песка возникли словно из ниоткуда, будто тропические собратья миниатюрных ледников. На одной стоял длинноногий аист, с любопытством наблюдая за нами. Его белое оперение и черные крылья напоминали роскошные веера из перьев, с которыми выступают танцовщицы бурлеска.

Себастьян сбавил скорость, заглушил двигатель, бросил якорь и пришвартовал катер как можно ближе к берегу. Он снова открыл отсек для хранения и достал две бутылки воды и полотенце, видимо, с предложением пройтись. Снял обувь и носки, закатал джинсы и спрыгнул в мелкую воду, приглашая последовать за ним. Я засомневалась. В мои планы не входило покидать катер. Или мочить ноги. Балисто дремал, не проявляя ни малейшего желания куда-то идти.

Себастьян попросил бросить ему желтый канат, привязал его к толстой ветке, наполовину зарытой в песок, которую, наверное, принесло ветром.

– Ну же, пойдем, – сказал он, улыбаясь, как ребенок.

– Здесь плавают водяные змеи, – выпалила я первую глупость, пришедшую в голову, не придумав лучшего оправдания.

– Да ладно, – бросил Себастьян. – Не