Шаги между нами - Ана Майя

в его лесах. За эти годы я слышала и читала разные истории: будто на острове есть аэропорт, хотя для взлетно-посадочной полосы там не хватало места; что в секретных пещерах у нас полно золота и краденых драгоценностей, хотя на острове вовсе не было скал; что мы оборудовали подземные хранилища, похожие на современные лаборатории, чтобы держать там психотропные вещества всех видов и форм, хотя на деле под нашим домом не было ничего, кроме винного погреба; что якобы под рекой проложены особые туннели, по которым может проехать машина; что мы построили казино, окруженное роскошными гостевыми бунгало, где останавливались наши богатые и знаменитые гости. Сплошные фантазии и домыслы. Те, кто действительно бывал на Саличе, благоразумно держали язык за зубами, потому что хотели вернуться на остров. Прочие даже представить себе не могли, что Саличе – это семейное поместье с клумбами, садами, деревьями, птицами и обыкновенным жилым особняком. Лично для меня Саличе был единственным домом с его размеренным распорядком и жизнью, идущей своим чередом.

Что бы ни происходило за пределами острова – в столице, стране или в мире, – это никогда не касалось нашего дома.

За исключением моего дня рождения, когда я увидела Себастьяна дважды. С тех пор я лишилась покоя, ему на смену пришло новое, незнакомое чувство. Тогда я еще не знала, что оно останется со мной на всю жизнь.

Прошлое. Часть 3

В отличие от меня, Макс был человеком терпеливым и всегда держал себя в руках. Он выжидал, просчитывал каждый свой шаг и ничего не забывал. Самообладание и самодисциплина служили ему топливом, и он всегда следил за тем, чтобы бак был полон. Безусловно, это была игра не для всех, но только так Макс умел действовать – и побеждать.

Он строго придерживался распорядка и отходил от своего еженедельного расписания только ради деловых встреч. Все остальное Макс предпочитал планировать загодя – нередко на месяцы вперед. Он чувствовал себя уверенно, когда точно знал, что его ждет, и мог все предугадать. Светские ужины допускались только в случае крайней необходимости, Макс ненавидел есть и говорить одновременно. Он знал, где и когда его работоспособность достигает пика – в собственном кабинете, после завтрака.

У кабинета было два отдельных входа – исключительно для удобства его повседневной жизни. Ранним утром, по привычке, оставшейся со времен увлечения рыбалкой, Макс ездил плавать в ближайший отель, где находился один из крупнейших бассейнов в Европе. Далее по расписанию – завтрак, обычно состоявший из кофе, двух тостов с маслом и сливовым вареньем или с молодым каймаком. Это молочный продукт с добавлением соли, в свежем виде – на следующий день после изготовления – мягкий и вкусный.

С восьми утра до половины третьего Макс работал, затем обедал и уходил в гостиную смотреть телевизор, обычно новости, после чего следовал обязательный послеобеденный сон. Чем старше становился отец, тем дольше спал днем. Три раза в неделю после обеда он играл в ятзи.

У Макса было не так много друзей, он предпочитал заводить полезные знакомства. Еще в юности он понял, что друзья в конце концов предают. Проблема заключалась в их необдуманной откровенности и неблагодарности. Часто сталкиваясь с фразой: «Ничего личного, просто бизнес», Макс так и не научился никому доверять, поэтому не ввязывался в подобные игры. С его сотрудниками дела обстояли так же – в доме работал небольшой, но тщательно отобранный персонал. Чем меньше людей, тем меньше хлопот и разочарований. Зато те, кто работал на Саличе, были настоящими профессионалами.

Я так и не поняла, обладал ли Макс шестым чувством, помогавшим выбирать лучших сотрудников, или он просто умел правильно их мотивировать. Не следовало сбрасывать со счетов еще один фактор: стоило кому-то начать халтурить, и его заменяли – так или иначе. Скорее всего, именно страх заставлял людей работать в полную силу.

Макс был заядлым игроком в ятзи. Эта игра давала ему возможность постоянно улучшать собственный результат. Трое его партнеров бросали кубики с таким же удовольствием, радуясь возможности хотя бы на пару часов оставить заботы за пределами острова.

Игра начиналась в столовой ровно в пять часов вечера. Большой стол накрывали темно-зеленой суконной скатертью, идеально выглаженной стараниями Пальмиры. В центре стола, на небольшом деревянном блюде, лежали игральные кубики из слоновой кости, которым, вероятно, было не меньше двухсот лет. Рядом – блокноты и ручки. В комнате регулярно проводили уборку и вытирали пыль. В темные зимние месяцы в столовой горели все лампы: с возрастом стекла в очках игроков становились все толще. Одна партия длилась около полутора часов, с коротким перерывом, во время которого подавали чай, кофе и десерт и обсуждали события в мире. О бизнесе речи не шло никогда.

Обсуждение десерта всегда оживляло беседу. Макс любил сладости, но страдал оттого, что десерты казались ему слишком приторными. Он так и не нашел идеального баланса – и это говорил человек, объездивший весь мир и знавший толк в кулинарных традициях разных стран. Словно по необъяснимой прихоти, он поставил перед собой невозможную задачу: найти идеальный несладкий десерт. Поверьте, Макс действительно искал повсюду: от самых известных кондитерских в столицах мира, ресторанов с мишленовскими звездами и отелей класса люкс – до самых захудалых заведений, которые он посещал лишь по чьей-то рекомендации.

Попытки угодить Максу не прекращались: местные повара, пекари, их жены, друзья, даже случайные деловые партнеры – все старались удивить его домашними десертами… Он пробовал все, что ему предлагали, но так и не находил тот самый вкус, к которому захотелось бы вернуться.

Пальмира отказалась участвовать в экспериментах через два месяца после начала работы у Макса. Каждый раз, когда она пекла торт или находила новый рецепт, ее вызывали на разговор, и Макс подробно объяснял, что именно она сделала не так. Терпения у Пальмиры хватило ненадолго, и однажды она не выдержала:

– Señor Maksimo, ya basta. Deje de entrometerse. Сеньор Максимо, довольно. Не лезьте не в свое дело. Я же не учу вас, как делать вашу работу?

Больше Пальмира никогда не пекла для отца сладости. В те редкие случаи, когда в Саличе появлялись именитые повара и кондитеры, чтобы приготовить десерт прямо на месте – то есть на кухне, где царила Пальмира, – та садилась за стол, брала вязанье или карты Таро и краем глаза следила за тем, сколько сахара кладет конкурент. Ей не требовались ни весы, ни мерные ложки. Если белого порошка было больше ста граммов, она