(не)вернуть. Цена искупления - Анна Гранина

нам. Чем стабильнее будет ваше эмоциональное состояние, тем лучше будет и девочке. Пока что остаётесь в реанимации под постоянным наблюдением. Как только убедимся, что состояние полностью стабилизировалось, переведём вас в обычную палату.

— А если… снова? — шёпотом спрашиваю я, чувствуя, как страх сковывает дыхание.

Он спокойно, уверенно качает головой:

— Мы контролируем каждый показатель. Сделаем всё, чтобы повторения не было. Но очень многое зависит и от вас. Любые эмоции, стрессы могут повлиять на давление, поэтому важно оставаться максимально спокойной. Старайтесь думать о хорошем. О ребёнке. Представляйте, как она родится здоровой, сильной, красивой.

Я киваю, принимая его слова, но внутри всё равно холодок беспокойства. Врач ещё раз осторожно пожимает мою руку и тихо выходит. Я остаюсь одна, без телефона, без возможности почитать о диагнозе, хотя, может, это и к лучшему — меньше поводов нагнать страху. Нужно просто поверить врачу. Я очень хочу верить. Очень хочу, чтобы всё было хорошо.

Я закрываю глаза и вспоминаю лица Макса и Ромы. Сердце снова ускоряет стук, но на этот раз от тепла, а не от страха. Моё сердце наполняется невероятным облегчением и благодарностью за то, что они рядом. Когда они вошли ко мне, вместе, бок о бок, без агрессии друг к другу, моё сердце замерло от неожиданности и счастья. Я так боялась, что они снова начнут выяснять отношения, как раньше, но ничего подобного не произошло.

Макс был спокоен, сдержан, уверен. И я впервые за долгое время почувствовала себя защищённой. Рома, мой любимый мальчик, принял новость о сестре так естественно, будто все это время знал, что она будет. А я переживала, как сказать ему, мучилась мыслями, что он обидится на меня за эту тайну… И что на старость лет решила стать мамой еще раз. Но он лишь смотрел на меня так тепло, так по-взрослому, что моё материнское сердце таяло от любви и гордости.

— Сестра, Рома. Там сестра, — звучит в моей голове голос Макса, и я снова улыбаюсь сквозь слёзы.

Как сильно я скучала по этому единству, которое разрушилось между нами восемь месяцев назад. Сейчас, пусть и всего на несколько минут, это единство вернулось, и я отчаянно хочу удержать его. Я не знаю, что будет дальше, не знаю, как сложатся наши отношения с Максом, но сейчас… сейчас я просто счастлива, что мои мужчины рядом. И я чувствую в груди спокойствие, будто тот огромный комок страхов и обид начал таять.

Вспоминаю, как Рома осторожно коснулся моего живота, как смотрел на меня и на отца. В его глазах была такая нежность, такая чистая любовь, что у меня перехватило дыхание. А потом они оба сказали одновременно: «Мы знаем», когда я призналась им в любви, и этот момент навсегда останется со мной, станет частью меня. Моей опорой.

Я ещё раз глажу живот и шепчу своей девочке:

— Ты почувствовала это, малышка? Это твой папа и твой брат. Они уже любят тебя. Так же сильно, как я.

По щекам катятся тихие слёзы, но это слёзы счастья, облегчения и благодарности. Я понимаю, что готова выдержать всё ради своей семьи. Готова бороться за дочь, за её жизнь, за её здоровье. И ещё я знаю, что Макс и Рома тоже сделают всё, что в их силах, чтобы наша девочка родилась здоровой и сильной.

Я обещаю себе больше не думать о плохом, не вспоминать сгоревшее ателье, обиды и проблемы. Я должна оставаться спокойной ради ребёнка. Ради всех нас. Ведь прямо сейчас, лёжа в реанимации, я вдруг отчётливо понимаю, что моя жизнь гораздо больше, чем я думала раньше.

Моя жизнь — это они: Рома, Макс и наша девочка. И ничего другого не имеет значения. Пусть этот мир за стенами больницы рушится хоть тысячу раз, пусть горит хоть сотня ателье, пока мы вместе, я выдержу всё.

Потому что семья — это и есть моя самая сильная опора.

Я осторожно закрываю глаза и медленно, глубоко дышу, заставляя себя успокоиться. Повторяю в голове слова врача, концентрируясь только на хорошем. Вдох. Выдох. И снова тепло внутри — от их взглядов, слов, от того, как Рома впервые коснулся живота, от того, как Макс сказал «маленькая волчица».

И я верю — всё будет хорошо. Просто обязано быть. И расстраиваться я не буду, лучше имя нашей девочке дам.

Девочки, еще раз напоминаю, что главы в этой истории выходят через день в полночь. Бывают, конечно, форс-мажоры, о них я буду сообщать в комментариях. Всех обнимаю, желаю хорошего настроения и улыбок!

Глава 16.

Вика.

Время в реанимации тянется странно: медленно и быстро одновременно. День и ночь здесь переплетаются, превращаясь в единое полотно из капельниц, постоянных замеров давления и тихих разговоров медсестёр. Но сегодня, кажется, что-то изменилось. Может, потому что я чувствую себя гораздо лучше — легче дышать, мысли больше не путаются, и страх постепенно отступает.

Я лежу, смотрю в потолок, пытаясь уловить звуки за дверью. Снова поглаживаю живот, привычно ожидая толчков малышки. Она сегодня особенно активна — словно чувствует, что мне легче, что страх и тревога, которые я так долго не могла отпустить, наконец-то начинают растворяться.

Дверь мягко открывается, и в палату входит мой врач. На его лице тёплая, едва заметная улыбка. От этого у меня внутри разливается надежда — словно солнечный свет, наконец, пробился сквозь облака.

— Виктория, доброе утро, — говорит он, подходя ближе и проверяя показатели на мониторах. — Вы выглядите намного лучше.

— Спасибо, доктор, — улыбаюсь я в ответ. — Чувствую себя действительно лучше.

— Ваше состояние стабилизировалось, давление пришло в норму, и анализы тоже стали лучше, — говорит он мягко, чуть улыбаясь. — Если всё будет так же стабильно, завтра переведём вас в обычную палату. Это хороший знак.

— Правда? — сердце радостно подскакивает. — Значит, всё действительно налаживается?

Он кивает, спокойно и уверенно.

— Да, именно так. Только, пожалуйста, продолжайте сохранять спокойствие. Это сейчас ваша главная задача.

Я киваю, чувствуя, как на душе становится легче от его слов. Но тут он смотрит на меня с чуть заметной хитринкой в глазах.

— А для поднятия настроения вас ждёт небольшой сюрприз. У вас сегодня гость.

Сердце пропускает удар, но я быстро спрашиваю:

— Можно будет телефон?

Он качает головой