4 месяца - Джессика Гаджиала

В дни, когда он работал, в его неистовых движениях было спокойствие. Все, от перелистывания бумаг до щелканья клавиш клавиатуры, казалось, имело цель и в то же время срочность. Он перелистывал книги по исследованиям, которые часто брал в настоящей библиотеке. Вероятно, потому что она была ближе, чем книжный магазин.

В такие дни он также пил слишком много кофе, никогда не давая ему настояться достаточно долго, чтобы завариться. Его волосы становились еще более неухоженными, чем обычно, от того, что он проводил по ним руками, он часто забывал поесть, за исключением, может быть, пакетика чипсов или чего-то еще в большой сумке, которую он приносил с собой после того, как ему приходилось выбегать по каким-то делам.

Однако в те дни, когда он не работал, он казался беспокойным, нервным, постоянно ерзал на своем месте. Или вскакивал, чтобы пройти несколько шагов и снова сесть. Он по-прежнему пил много кофе, но часто не успевал его допить. Хотя я еще ни разу не видела , чтобы он на самом деле выбрасывал банку, какой бы старой и грязной она ни была.

В такие дни я также замечала , что у него есть маленький тик, при котором он почесывает руку. Не сильно. Не то чтобы были видны резцы или что-то в этом роде. Почти как движение, сделанное в волнении. Зуд, который никак не проходил. Кожа вроде бы не лопалась, но краснела и набухала, если он не мог заставить себя остановиться.

Так же он заказывал еду на вынос. Порции были слишком большими. Еды хватало для парня в три раза больше его. Но он все равно умудрялся каким-то образом все это съедать.

Когда он заказывал пиццу, а я была рядом, она всегда была с половиной грибов и луком. И с чесночными кольцами.

Это была мелочь, но я не могла избавиться от странного трепетного чувства, когда он открывал коробку и протягивал мне бумажную тарелку.

Это не были цветы и стихи, но это было мило, заботливо. И, если я правильно подозревала, не совсем похоже на него. Я вполне могла представить его в роли человека, который закажет ужин для себя, пока у него гости, а потом съест его у них на глазах, не понимая, что это социальный промах. Именно это и делало предложение очаровательным. Неожиданно.

— Ого , — проворчала я, прогоняя мысли, и посмотрела на стопку чистой одежды на стойке прачечной, которую я складывала до того , как мои мысли были захвачены.

Им.

Это становилось слишком частым явлением.

Обычно я не зацикливалась на людях. То есть в подростковом возрасте был период, когда я была в этом повинна. Но в целом, мои мысли перескакивали с одного места на другое и везде между ними так быстро и часто, что никогда не было времени для того, чтобы один человек — и мои представления о нем — укоренились и начали выходить из-под контроля. Мой разум был садом сорняков. Он подавлял даже самые крепкие растения, которые пытались расти.

По крайней мере, до сих пор.

Именно тогда, когда мои руки начали складывать футболку, которую я скомкала в руках, я заметила, что больше не одна.

Поздним вечером прачечная была не слишком оживленным местом. Большинство умных, аккуратных женщин закончили стирку за несколько часов до этого, когда они не были одни в здании без охраны и с полузакрытым участком, что делало их главной мишенью для любого придурка с плохими намерениями.

Возможно, мне вообще не следовало там находиться, даже если бы у меня были навыки, чтобы справиться с собой, даже если бы я ходила как минимум с тремя единицами скрытого оружия при себе на случай, если оно мне понадобится. Но, по какой-то причине, единственное время, когда я могла набраться мотивации, необходимой для выполнения банальной задачи — выйти из дома, чтобы постирать белье, — было после того, как я поужинала, и до того, как я устала настолько, чтобы забраться в пижаму и смотреть повторы, пока меня не захватит сон.

Поэтому я пришла.

Я рискнула.

Очевидно, так же поступила и другая женщина.

Кто-то, чьи светлые глаза были сосредоточены на мне, даже не пытаясь скрыть тот факт, что она наблюдает за мной.

— Вы Кларк, верно? — спросила она, ставя на прилавок черный пакет для мусора. — Кларк Коллинс , — уточнила она, как будто в городе было много Кларков женского пола.

— Э, да , — согласилась я, будучи уверенной, что не знаю ее.

— Я Кензи , — объяснила она, хотя это имя ничего для меня не значило. — Я замужем за Тигом. — И снова я ничего не поняла. Хотя имя «Тиг » было немного узнаваемым, но не настолько, чтобы я подумала , что когда-либо встречала этого человека.

— Тиг работает на Сойера , — объяснила она, чувствуя мое непонимание.

— Брат Барретта , — сказала я, наконец-то поняв. Вот почему я знала имя Тиг. Это было только из рассказа вскользь. В целом, Барретт мало рассказывал о том, как работал на брата — рана, которая так и не зажила до конца.

— Именно , — согласилась она, начиная доставать из сумки огромный пододеяльник, на белой ткани которого расплылось безошибочное кофейное пятно. — Моя машинка дома недостаточно большая для этого, — объяснила она, засовывая его в машинку, засыпая стиральный порошок и снова поворачиваясь ко мне. — Брок сказал нам, что ты встречаешься с Барреттом. Мы, если честно, ему не очень поверили. Это, конечно, ничего не говорит о тебе. Барретт просто… он никогда ни с кем не встречается.

Стоп.

Погоди-ка.

Барретт сказал Броку, что встречается со мной?

Что, черт возьми, могло заставить его сказать что-то подобное? Я имею в виду, если только он не думал, что то, что мы делали, было свиданиями. Он был немного странным. Я могла видеть, как он делает или говорит вещи, которые не совсем понятны другим людям. Но, конечно, даже он знал, что у нас была договоренность. Я убиралась. Он держал рот на замке. Черт, это было простое соглашение. Это не было похоже на ситуацию «друзья с выгодой », когда границы могут быть размыты. Ради Бога, я бы даже не назвала нас друзьями.

Разве что, может быть, у него была причина сказать им это.