Сводные. Том 1 - Лена Харт

— Я не хочу говорить о своём отце, — произношу я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Да, я тоже, — тихо отвечает он, словно понимает мою боль.

Он запускает большой палец под занозу, пытаясь вытолкнуть её, а я пытаюсь отдёрнуть руку. Его прикосновение вызывает странное ощущение — смесь боли и тепла.

— Прекрати это, — шепчу я, но он лишь крепче держит меня и притягивает мою руку обратно. — Хватит дёргаться.

Пока он продолжает работать, я слышу, как гул мотоциклов становится всё громче. Замечаю команду внедорожных мотоциклов, мчащихся по гравийной дороге. Около пяти парней толпятся за машиной моего дяди, снимают шлемы и смеются друг над другом. Они одеты в яркие одежды и выглядят как настоящие мотокроссмены.

Егор выбегает из сервиса и приближается к одному из парней. Они пожимают друг другу руки, и Егор продолжает вытирать масло с пальцев, разглядывая мотоциклы.

— Эй, как дела? — приветствует он другого парня.

— Ты бегал сегодня?

Они разговаривают, а Макс крепче сжимает мою руку, прежде чем развернуться и потащить меня за собой в сервис. Подойдя к верстаку, он включает лампу и держит под ней мою ладонь, чтобы лучше видеть.

— Мне очень жаль, — говорит он, его голос звучит искренне.

Поднимаю взгляд и вижу, как он рассматривает мою занозу.

— Насмешка о твоём отце, — объясняет он. — Я придурок. Уверен, что в воскресенье я облажался со своими детьми десятью разными способами, так что мне не о чем говорить.

Поворачиваюсь и вижу, как Егор обходит своих друзей. Один из них сидит на байке и закуривает сигарету. Он пристально смотрит на меня.

— Ты не такая, как я думал, — тихо говорит Макс.

Оборачиваюсь к нему.

— Сложная, — объясняет он. — Трудно читать. И даже если бы я мог прочесть тебя, не уверен, что смог бы тебя утешить..

Он слабо ухмыляется.

— Я не расстроен их смертью, Алиса, но мне жаль тебя.

Снова отвожу взгляд, чувствуя, как его слова проникают в моё сердце.

— Я не расстроена, — отвечаю я, стараясь звучать уверенно.

Парень из компании друзей Егора, как-будто сошедший с обложки журнала, у него хрустальные глаза и он всё ещё смотрит на меня. На его губах играет озорная улыбка, пока он курит. Это Тимур? Чувствую на себе взгляд Макса.

— Я не хочу говорить о своём отце, — повторяю я, прежде чем он успевает продолжить.

Но боль пронзает мою руку, как укус паука, и я вскрикиваю, снова встречаясь с его взглядом.

Какого лешего? Это больно! Но когда я смотрю на него, боль уходит, и на мгновение у меня перехватывает дыхание. Тепло растекается по моей шее, когда его взгляд скользит по мне, жёсткий и сердитый, но… немного растерянный. Как будто он пытается понять меня. Его глаза не голубые. Как я и думала. Они, как и у Егора. Зелёные. Как летняя трава.

Ветер дует в открытые двери сервиса, болтовня и смех доносятся с улицы, а прядь моих волос, выбившаяся из хвоста, касается моих губ. Его взгляд падает на мой рот, и я перестаю дышать, всё становится теплым. Струйка пота стекает по его шее, а волосы на моих руках встают дыбом, когда я замечаю его обнажённую грудь. Мы слишком близко. Я… Я сглатываю, во рту сухо. Наконец он моргает несколько раз, затем подносит мою ладонь к своим губам, и своими зубами пытается вытянуть занозу из моей руки. Мой рот слегка приоткрывается, когда он кусает и вытаскивают занозу, а его зубы ласкают и щекочут мою кожу. Кончики моих пальцев задевают его щеку. Я могу это сделать сама. Мне не нужна твоя помощь. Но я не могу произнести это вслух.

— О, хрень, — доносится с улицы. Отвлекаясь от дяди, выглядываю наружу и вижу Егора, проверяющего чей-то байк. Парень с обложки журнала снова обращает на меня внимание.

— Кто это? — спрашивает он Егора. Егор следит за его взглядом и видит меня, но игнорирует.

— Держись подальше от местных парней, поняла? — говорит мне Макс. Я смотрю на него. Он продолжает:

— Если у тебя появится парень, ты всё равно его не увидишь, когда нас занесёт снегом. Кроме того, они не в твоем вкусе.

— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я.

— Потому что я говорю тебе, что они не в твоем вкусе, — парирует он. — Я дам тебе знать, когда придёт время.

Какой неандерталец, ради всего святого.

Молчу, нет желания спорить. Я не ищу парня, но могу позаботиться о себе. Его сыновья выросли с ним, а я привыкла принимать собственные решения.

— Им скучно, — говорит он мне. — А когда тебе скучно, хочется только двух вещей, а пиво не вечно.

Так они разве отличаются от других парней моего возраста? Я знаю, чем увлекаются подростки. Знаю, чего мужчины хотят от женщин. Я не хрупкий лепесток розы.

Чувствую, как его зубы сжимают мою руку, чтобы достать остатки занозы, а трепет ударяет по моему животу. Смотрю на него, осознавая, что теперь живу с тремя здоровыми мужчинами, которые также являются частью «местных парней», о которых он предупреждает.

— Тебе не скучно здесь зимой? — насмешливо спрашиваю я, понижая голос до доверительного уровня. — Когда закончится пиво?

Уголки его глаз напрягаются, понимая, что я имею в виду. Отличаются ли он и его сыновья от других? Много ли будет обнажённых женщин, слоняющихся по ванной?

Наконец он хватает занозу и вытаскивает её, но я не отвожу взгляда, несмотря на боль. Он опускает мою руку, поглаживая большим пальцем маленькую ранку.

— Всё в порядке, — говорю я, убирая его руку и вытирая остатки крови.

— Ты жалеешь, что приехала? — спрашивает он.

Этот вопрос не застал меня врасплох, ведь я готова была к любой грубости, если бы я действительно сожалела.

— Не знаю, — честно отвечаю я.

Я несчастлива, но не была бы счастлива ни дома, ни где-либо ещё. Я не ожидала, что буду счастлива, прилетев сюда, так что это не имеет значения.

Выглядываю из магазина: все парни заводят моторы и разъезжаются на мотоциклах. Егор отходит, явно не присоединяясь к ним.

— Тебе нравится здесь? — спрашивает Макс.

— Не знаю, — снова говорю я.

— Где бы ты предпочла быть? — настаивает он.

Не знаю. Почему он хочет знать? Я не…

Наконец встречаюсь с ним взглядом, покусывая уголок рта.

— Я не хочу быть… — начинаю я, но замолкаю, пытаясь найти слова. — Я не хочу быть…

Но предложение звучит законченным. Как будто это мой ответ. Я не хочу быть…

Его глаза становятся настороженными, когда