Тайны старого замка и прочие (не)приятности - Татьяна Геннадьевна Абалова

себя выдумала. В голове намертво поселилось подозрение, что Мона Да-Винчи выбилась из низов, поэтому так тщательно скрывала свое прошлое. И кто-то очень могущественный помог ей подняться до свиты королевы. И вполне возможно, что этот же человек сделал из нее государственную преступницу.

Спустившись с башни, Кэти поспешила в свою комнату. Сложила тетрадь и карту в сумку незнакомца и завернула ее в платок, который ей одолжила жена харчевника. Пора было вернуть чужие вещи. Главной задачей будет сделать из себя неузнаваемую личность.

Катрина вспомнила, как она бежала из столицы, переодевшись мальчиком. Тогда на дворе стояла осень, но все равно она умудрилась спрятать волосы под чепец, а сверху напялить соломенную шляпу. Получился мальчишка–гонец, которого послал на Север с поручением какой-то столичный вельможа.

Сейчас была зима, а потому скрыть личность будет еще проще. И да, она поедет в город верхом. Наконец-то пригодятся те вещи, которые она откопала в сундуке в прошлый раз. И хорошо, что с кафтана срезаны все драгоценности – вполне сойдет за подростка, который носит вещи с чужого плеча.

После обеда Катрина заглянула к недужному. У него сидела ведьма. Что-то шептала, держа Ворона за руку. У лежащего мужчины были закрыты глаза. Подрагивали ресницы. Длинные черные ресницы. Катрина была готова поклясться, за те недолгие часы после их сегодняшней встречи, Ворон изменился в лучшую сторону. Меньше сделался на лице отек, появилось больше зелени, чернота вокруг глаз значительно уменьшилась.

«Так, глядишь, не пройдет и недели, как мы увидим, какого цвета у него глаза», – с улыбкой подумала Катрина. Сейчас маска на лице гостя все еще была пугающей, и не представлялось невозможным угадать, как он выглядел до драки.

Судя по дешевой нижней рубашке и штанам, этот «высокородный» оказался на мели. Серьга в ухе, раз ее выдрали с корнем, явно была единственной дорогой вещью.

«Напрасно он говорил, что отплатит за помощь. Нет у него денег и давно. В лучшем случае я получу благодарность на словах».

Да, его речь не пестрела простонародными словами, даже чувствовались благородные обороты. Он явно учился в академии, но связался не с теми людьми. Или сам был еще тем проходимцем. Хороших парней умирать в канаву не выбрасывают. Они при семье и при деле. Их ищут. А тут столько дней прошло, а в двери крепости никто не постучался.

«Прав отец, когда говорит, что зря я его сюда притащила. Нам лишние глаза и уши не нужны. Но и бросить его умирать я не могла. Теперь нужно дождаться, когда он придет в себя и выпроводить подобру-поздорову. Пусть и дальше живет своей жизнью».

Ведьма закончила шептать. Опустила свои руки в стоящий рядом с кроватью таз с водой. Та прямо на глазах почернела.

– Как он? – шепотом спросила Кэти. Ресницы у Ворона больше не подрагивали. Он спал.

– Повезло ему, что ты его подобрала, – ответила ведьма, вытирая руки о полотенце. – Дней через десять поднимется.

– Ему повезло, что у нас есть вы. Я только привезла.

– Пойдем, пошепчемся о нем. Прикажи только воду вылить за ворота. Нехорошая она.

– Я сама вылью, а потом к вам приду, – Катрина взялась за таз и почувствовала, какой он ледяной. Хотя знала, что ведьма просила принести ей кипяток.

Назад почти бежала. Почему-то после слов ведьмы «пошепчемся о нем» сердце начало биться тревожно. Стучалось о ребра, словно хотело их проломить.

Ведьма сидела за прялкой. Мягко жужжал валик, на который наматывалась нить. Нога давила на педаль, заставляя вращаться колесо прялки. Рядом валялся мешок с немытой овечьей шерстью, а на скамье за спиной лежали две чесалки и атласная ленточка Фреи. Видимо, девочка помогала чесать шерсть, но сейчас ведьма ее услала. В одной руке Ядвига держала пучок распушенной шерсти, а другой вытягивала из нее нить, помогая прялке скручивала ее.

– Я пришла, – выдохнула Катрина. Приложила руку к груди. Сердцем чувствовала, что сейчас услышит нечто важное.

– Он маг. И сильный. Видела, как вода почернела?

– Но раз маг, значит, мог защититься. Почему же позволил убить себя? – Кэти сразу поняла беспокойство ведьмы.

– Вот то-то и оно, – ведьма остановила прялку. – Хотя я тоже из магов. Но тоже едва не сдохла в той канаве.

– Вам от обиды жить не хотелось. А ему почему? – Катрина убрала чесалки и села на скамью. В тревоге крутила ленточку Фреи в руках.

– Выходит, не мог применить магию. Что-то мешало.

– А сейчас ничего не мешает?

– Сдерживает. Нарочно сдерживает, – ведьма прямо посмотрела в глаза хозяйке замка. Чтобы поняла, как все непросто.

– Он мне сказал, что ничего не помнит.

– Не хочет говорить о себе.

– Божечки, кого же я привела домой? – Кэти укусила себя за палец.

– Сейчас его не выпроводить. Придется потерпеть маленько. Пока не выздоровеет. Просто знай, что он непростой. Я бы поставила колдовские запоры на двери, но его силы хватит любые открыть. Он прикидывается, и мы будем прикидываться, что ничего про него не ведаем.

– Да, так и сделаем.

– Дядюшке не надо говорить, – шепотом посоветовала ведьма. – Он слаб. Магии в нем почти не осталось. Противостоять молодому да сильному не сможет. Зачем зря тревожить? Кашлять барон хоть меньше стал?

– Да, спасибо. Ваша настойка лучше моей справляется. Недавно разговаривала с ним. Ни разу не кашлянул, – Кэти положила ленточку назад на скамью. Поднялась. – Я завтра в город собираюсь, и мне нужно изменить внешность. Боюсь встретить старого знакомого, который прохода не дает. Поможете?

– Приходи в полночь. Подобное колдовство света не терпит. И одежду с собой захвати, в которой хочешь в город отправиться.

– Приду.

Кэти убежала выбирать вещи, а ведьма вернулась к прялке. Зашептала, но совсем тихо, чтобы чужие уши не услышали за жужжанием валика. Нитка, выходящая из-под пальцев Ядвиги, скручивалась туго, без узелков и неровностей.

– Прояви себя то, что неведомо,

Прочь из дома уйди все ненужное.

Тьма сменись золотыми рассветами,

Деве счастья отмерь за радушие.

Ровно в полночь, когда на городской ратуше ударил колокол (просторы позволяли звуку долететь до замка), Кэти постучалась в дверь ведьмы. Ядвига сидела за столом, принесенным по ее просьбе из кладовки. Дуг починил его, вытесав новую ножку. Пусть отличающуюся по цвету от своих сестер, но не менее прочную. Стул был всего один.

На столе стоял таз, полный воды. Над