Прописывая правила - Сагара Люкс

— Только твоё доверие, — отвечаю я.

Её губы кривятся. Она делает так каждый раз, когда собирается задать мне щекотливый вопрос — а это случается слишком часто. Я не в состоянии отвечать, поэтому тянусь к клавиатуре и завершаю разговор. Снимаю и отбрасываю маску. Опускаю капюшон и провожу руками по волосам. Они мокрые от пота. Моё тело напряжено — но не так сильно, как член. Я недоверчиво опускаю взгляд на свои брюки.

Я получил то, что хотел.

Я привлёк внимание Александры.

Однако она привлекла моё намного сильнее.

Глава 10

АЛЕКСАНДРА

Дверной замок я не заменила.

По пути в офис, после довольно напряжённых выходных, в мыслях крутится, что мой дом теперь находится в распоряжении преступника. Я вспоминаю о влажных трусиках, в которых проснулась сегодня утром, и как бросила их на прикроватную тумбочку. Думаю о своих пальцах, которые, как бы ни старалась, не смогли удовлетворить желание, что до сих пор живёт во мне.

Я качаю головой, заставляя себя переключиться на другое.

Например, подумать над тем, что сообщил мне Аид.

О том, что он хотел видеть меня в Сиэтле.

Я долго размышляла, почему он выбрал именно меня из всех возможных кандидатов. Поняв, что ключ к ответу лежит в самых первоначальных делах, я решила прийти в офис раньше остальных, чтобы снова открыть своё досье.

Я пытаюсь посмотреть на него под другим углом, но мои суждения остаются прежними. Оно не идеально. Есть несколько негативных моментов, например, таких, как недостаток уважения к людям, которые обладают опытом и знаниями, и нежелание следовать установленным нормам.

Чем больше читаю своё личное дело, тем больше понимаю, — я на самом деле отличаюсь от коллег... Но не так, как думала.

Они научились соблюдать правила. А я — нет.

Если бы Аид попросил Грейсона раздеться и сохранить их встречу в тайне, он бы ни за что не согласился. Он не стал бы заниматься самоудовлетворением, лёжа обнажённым в постели, даже перед выключенным компьютером.

Я пытаюсь забыться и закрываю лицо руками.

Я была такой глупой. Такой манипулируемой.

Грейсон предупреждал, чтобы я не доверяла Аиду. Мне следовало бы прислушаться к его словам, но я решила поступить по-своему и следовать своим инстинктам. Я разделась, потому что считала это необходимым.

Качаю головой, осознав поражение.

Я доверилась человеку, лица которого никогда не видела, вместо того чтобы прислушаться к советам тех, кто работает в этой сфере уже много лет. Я потеряла бдительность и совершила ошибку.

Однако это не повторится.

***

В тот же вечер, вернувшись домой, первым делом проверяю записи с камер видеонаблюдения. Убедившись, что всё в порядке и в квартиру никто не проникал, я выключаю их и принимаю длительный душ. Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями.

Когда сажусь за компьютер, мой разум уже проясняется. Открываю программу, через которую Аид связывался со мной, и терпеливо жду его звонка.

Когда этого не происходит, беру одноразовый мобильный телефон, который он мне дал и пишу ему сообщение. Сообщение доходит до адресата, но он его не просматривает.

Хотя он несколько раз давал понять, что мы будем на связи, на следующий день происходит то же самое.

И на следующий.

Каждую ночь, встречая неудачу, проявляю невероятное терпение. Грейсон рассказывал, — Аид мог исчезать на несколько дней подряд, чтобы появиться вновь, как только его жертва становилась более «сговорчивой».

Чего я никак не ожидала, так это того, что он объявится, пока я буду в офисе. От Аида приходит электронное письмо, в котором содержится конфиденциальная информация о сенаторе Саммере, уже отбывающем наказание в тюрьме Сиэтла.

Не тратя времени на раздумья, я вызываю Грейсона и показываю ему полученное письмо.

— Что это значит, чёрт возьми?

— Устаревший материал, — торопливо произносит он, засунув руки в карманы брюк. — Дело Саммера закрыто.

Это правда. Но только отчасти. Доказательства, предоставленные Грейсоном, позволили судье признать сенатора виновным в административном правонарушении, тогда как — судя по письму, которое я только что получила, — обвинения должны были быть гораздо более серьёзными: пособничество и подстрекательство, подкуп, сговор и даже заговор с целью убийства.

— Почему его обвинили только в одном правонарушении?

Незначительном, надо сказать.

Грейсон поджимает губы.

— Мы сделали всё, что было в наших силах, с той информацией, которую нам предоставили. Конечно, если бы Аид прислал нам этот материал в своё время, мы могли бы сделать гораздо больше.

При упоминании имени Аида мои глаза расширяются.

— Погоди. В прессе сообщалось, что ты получил доказательства вины Саммера из его персонального компьютера, а не то, что они попали к тебе из постороннего источника.

Грейсон выпрямляется.

— По согласованию с Хадсоном мы приняли решение сохранить анонимность нашего источника, не называя его имени.

По сути, он присвоил себе заслуги в расследовании, которое не проводил. Теперь понятно, почему Грейсон выглядел смущённым, когда я поздравила его с раскрытием дела.

Пресса представила его как человека, которому удалось поймать сенатора, в то время как он лишь обнародовал доказательства, предоставленные другими.

— Мы могли бы возобновить дело и...

Грейсон бросает на меня косой взгляд и прерывает.

— Саммер уже в тюрьме, Александра. Если хочешь посвятить своё время человеку, который больше не может никому навредить, ты вольна это сделать. Я же предпочитаю расследовать дела тех, кто ещё на свободе.

— К примеру, того, кто лишил жизни Джонатана?

Я тут же сожалею о своих словах, потому что замечаю, как омрачается его взгляд.

— Извини, — торопливо говорю. — Я не хотела...

— Всё нормально.

Прежде чем успеваю добавить что-то ещё, Грейсон возвращается на своё место и продолжает работу. Время от времени я ищу его глазами. Иногда он смотрит на экран, иногда — в пространство. Мой желудок сжимается всё сильнее и сильнее, по крайней мере до тех пор, пока чувство вины не превращается в ничто иное. Я злюсь: на себя, а также на Аида, который своим электронным письмом подтолкнул меня к тому, чтобы вновь разбередить рану Грейсона.

Не успев как следует поразмыслить, я отвечаю на его письмо:

Благодарю, но теперь это не имеет смысла.

Как и в прошлый раз, он отвечает незамедлительно.

Да, знаю.

Его слова вызывают у меня странное чувство. Несмотря на то что я заставляю себя не думать о нём слишком много, то, что он написал, преследует меня весь день. И даже когда