Попал! В хорошие руки. Лазейка-портал - Мартиша Риш

* * *

Светлана Ивановна

Как только не стыдно было этому Оскару напиваться в такой день. Ладно я, но о ребенке-то можно было подумать? Бедный парень, теперь ясно, почему он так заикался весь вечер и чуть не дрожал. А я уж напридумывала себе черт-те что.

В доме ни крошки готовой еды, хлеба и того нет. Парень растет, сейчас самый возраст, когда мальчишки едят просто немеряно. Тощий, весь бледный, измученный. Все, что и осталось от этого парня — только глаза. И мне так жалко его, просто до слез, как своего. Вот вечно я за всех так переживаю.

Только Оскару нет никакого дела до сына — удрал в паб, напился и вот теперь ползет домой с дружками. Нет, лучше никакого не иметь мужа, чем забулдыгу. Толку-то от него? Ни себе пользы, ни сыну. А мальчик славный и ничего, что вампир. Обычную пищу он ест, вон как слюнки текли, меня не тронул, с остальным справимся.

А Оскар? Неужели, он думал, я молчать стану? Ну уж нет. Не на такую напали. Сейчас я тебе, дорогой муж, устрою скандал такой, что навсегда забудешь, как сына доводить. Клыкастая тварь, это же надо быть таким… Упырем!

Я прошла к выходу, провернула ключ в замке, резко дёрнула за ручку. Стоит, ухом и то не ведет, бледный, как привидение, только щеки горят, глазищами своими сверкает. Позади дружки, пьяные вусмерть. Один ножом играет, второй в руках дубину держит, опирается на нее.

— Где мой сын? — зло спросил муженек.

— Мальчики, я в Питере выросла. Конец вашему веселью.

— Что она говорит? — буркнул один из дружков и прокрутил в руке ножик.

Больше нечего крутить будет и нечем. Какая досада! Право слово, я совершенно случайно ударила по руке молотком. Мужчина набрал в грудь воздух, вытаращил глаза. Удара от меня он не ожидал точно.

— Ой! Вам не больно? — громко спросила я и тотчас перешла на злой шёпот, чтоб только Анджел ничего не услышал и не испугался еще больше, — Ничего, сейчас я все исправлю и больно будет обязательно. А ну, пошли вон отсюда!

Внутри поднялась такая знакомая волна ярости, силы. Позади меня что-то засветилось, захотелось броситься, растоптать этих людей словно грязь. А мужа? Его просто схватить за шкирку и встряхнуть, как напакостившего щенка.

Дружки мужа отпрянули, побледнели, словно почуяли мою злость. Один выронил свою дубину прямо на клумбу, смял цветы, гад. И они бросились вон, только пятки сверкают. Остался лишь мой муженёк.

— Где Анджел! — Оскар вытаращил глаза.

— Вспомнил о том, что у тебя есть сын. Не рано! А если б он пропал? Если б его за это время съели дикие звери?

— Что ты сделала с моим мальчиком?

Из дома раздался топот юношеских ног, я замолчала, нельзя пугать мальчика, только обернулась. Бежит, улыбается, руки раскинул. А отец… Он едва стоит на ногах, одежда грязная, на боку разрез, хорошо хоть плащом догадался прикрыться.

— Анджел!

Тревога пробилась в запылавших глазах мужа, еще бы, оставить парнишку одного в доме в таком-то районе. Интересно, он вообще понимает, чем это могло закончиться?

— Сын, как ваши дела? Ты… познакомился со своей мачехой? — упырь попытался изобразить заботливого отца.

— Все прошло замечательно, мы приготовили ужин. Ты голоден?

— Немного. С твоего позволения я поднимусь к себе и переоденусь, а потом сразу же присоединюсь к вам. Упал по дороге, вот немного и запачкал вещи.

— Я буду ждать тебя, отец.

Глава 8

Оскар

Я вошел в свою комнату и чуть не споткнулся, всюду женские вещи! Видимо, комната уже не совсем моя. Из короба выпала кружевная салфеточка, я нагнулся, чтобы поднять и тут же выпустил добычу из пальцев. Каких интересных размеров, оказывается, бывают дамские вещи. Пожалуй, я бы хотел полюбоваться, как эта штучка будет смотреться на ведьмочке. Просто из любопытства, ведь нельзя же натянуть столь небольшую вещь на дамское тело. Ну никак невозможно. Впрочем… Я ухватил штучку вновь и торопливо засунул ее в полный соблазнов сундук.

Где только купила это жена? Когда успела? И какой счет ждать на мое имя? Впрочем, это все совсем не важно, главное — Анджел. Сын жив, здоров и, вроде бы, весел. Чего нельзя сказать о грабителях, пожалуй, мне их даже чуточку жаль. Фух. Только бы сын не поднялся сразу сюда, в мою комнату! Мало ли, решится что-то спросить?

Я быстро сбросил с себя плащ, рубашку, дорожные туфли — все, что пропиталось смрадом, идущим от грабителей. Жаль, что все так вышло, неправильно это. Я даже не успел отомстить и, конечно, уже не успею этого сделать.

Проклятие ведьмы облепило несчастных точно так же, как лесная паутинка облепляет путника в погожий денек. Вот только паутинку можно стряхнуть, да она и сама норовит истончиться без плетуна-паука. Проклятье же, наоборот, само по себе с каждым часом все плотней окутывает жертву, стягивается, сосет соки, напитывается сил, пока не исполнится целиком.

Я не знаю, на что этих грабителей моя жена прокляла, но, чувствую, что им достанется круто. Впрочем, не жаль, сами напросились. Сколько прохожих они уже так ограбили, как сегодня меня? Н-да. И на ком меня все же угораздило жениться? Впервые вижу, чтоб женщина не визжала, завидев разбойников и нож, а напротив, храбро сражалась. Хлоп молотком по руке! Хотел бы я знать, какое у моей женушки прошлое. Может, она охотилась на нежить? Нет, скорей была боевым магом, только у них такая быстрая реакция. Проклясть, избить молотком. Да уж.

Я вздохнул, отворил двери шкафа, выбрал домашний, довольно скромный наряд. Свободная льняная рубашка с вырезом на шее, такие же брюки, незатейливые туфли. Так я позволяю себе наряжаться только при Анджеле да слугах. Теперь еще при жене.

Хотел бы я знать, что обо мне думает ведьма теперь. Ясно что — в глазах собственной жены я — идиот, который дал себя облапошить, привел грабителей в дом! Наверняка посмеивается надо мной, еще бы! Повезло, что ей хватило ума ничего не сказать при Анджеле.

Я стянул с руки артефакт, блокирующий магию, бросил его на комод. Если не знать, что это, можно принять за обычный браслет, умело показывающий мастерство ювелира. При помощи магии я тотчас зажёг везде свечи, вошел в купальню. Огромная чаша возвышается над полом на кованых, черных ногах. Они обнимают хрустальный сосуд крепко и бережно, так, будто бы это — любимая.

Сама чаша матового стекла почти не прозрачна, внутри нее