Забитая жена для генерала дракона - Кристина Юрьевна Юраш

К склепу.

Сердце стукнуло так, что, кажется, остановилось.

Нет. Быть этого не может.

Она не пошла туда. Не могла.

Это же… склеп.

Но ноги понесли меня сами.

Я спустился по лестнице, вышел в сад, пошёл по следам — уже почти стёртым, но всё ещё читаемым.

Снег снова начал падать, будто небо пыталось стереть за ней путь.

Но слишком поздно.

Дверь склепа приоткрыта.

Я толкнул её — и замер.

Там, в полумраке, на мраморном саркофаге, завернувшись в три одеяла, как в кокон, спала она.

Волосы рассыпаны по подушке — тёмные, густые, живые.

Лицо — бледное, но спокойное.

Даже во сне — упрямое.

И тут она скривилась во сне.

Эллинер… — пробурчала она.

Выражение ее лица стало еще страшнее.

Позорище-то какое…

Она готова спать среди мёртвых — лишь бы не со мной.

Слово «виноват» впервые за много лет коснулось моего сознания — не как осуждение, а как ощущение.

Тёплое. Горькое. Беспомощное.

Я не знал, что сказать.

Не знал, как подступиться.

Но знал одно: она не должна спать здесь.

Не потому что это опасно.

А потому что… А! Неважно!

Я подошёл, осторожно взял кокон из одеял и прижал подушку к её щеке. И вот так, правда, без матраса, я понёс её в дом.

Кому сказать… Засмеют.

Глава 25

Я проснулась — и первые три секунды не поняла, кто я. Где я. Что со мной.

Сначала не поверила глазам.

Потом поняла: это моя комната.

Моя. Та самая. С равнодушной картиной цветов и скрипучим стулом, что во сне мечтает стать креслом.

— Что за… — прохрипела я, садясь и хватаясь за ухо.

Короста на месте. Гвоздь — в кармане. Мозг — в тумане.

Подождите…

Я засыпала в склепе.

На мраморном саркофаге.

Это я точно помню!

Так какого дракона я снова в своей комнате?!

Какого… дракона…?

Я резко села, задевая локтем край стола, и тут же вспомнила главное.

— Панталоны! — выпалила я вслух, будто в комнате был кто-то, кроме меня и моего паникующего разума.

Сердце колотилось так, будто собиралось выскочить из груди.

Я засунула руку под юбку — осторожно, с трепетом мученицы, ожидающей приговора.

Если их нет — я уже двадцать первая в списке его «шледей за неделю». А ведь неделя еще не закончилась!

…

…

…

На месте.

Фу-у-ух!

Панталоны.

Целы.

Боже, даже чулки не сползли!

Я чуть не расплакалась от облегчения — и сразу же от досады: почему он не тронул меня?

Я выдохнула так глубоко, что, кажется, выгнала из лёгких весь вчерашний страх.

Значит… это не был генерал.

Или…

…или это был генерал, но он вдруг решил стать святым.

Но второй вариант я исключила сразу: святость и алый мундир — вещи несовместимые.

В дверь постучали — мягко, почти по-домашнему.

— Войдите! — сказала я, расправляя на себе платье, как остатки достоинства вместе с манжетами.

Дверь открылась.

Мистер Герберн стоял с подносом и… с письмом.

Но главное — он улыбался.

Не вежливо. Не по-дворецки.

А по-человечески. С облегчением. С благодарностью.

— Мисс Дита! — раздался бодрый, почти весёлый голос мистера Герберна. — У меня для вас письмо!

Я прикрыла за ним дверь — и уставилась на дворецкого. Он выглядел так, будто он выиграл в лотерею и купил себе молодость.

— Вы… вы выспались? — вырвалось у меня.

— Ах, мисс! — воскликнул он, расправляя плечи, как павлин хвост. — Да я спал как младенец! Впервые за четыре месяца в доме не было ни оргии, ни разбитых зеркал, ни дуэли! Последний раз так тихо было, когда господин генерал уезжал к герцогине Вилтон… и провёл там неделю.

— Поздравляю, - кивнула я. - А вы не могли подсказать, как я оказалась здесь? Ведь, насколько я помню, засыпала я на… ой, имя забыла…

— Эм, - замялся дворецкий. - Скорее всего, вас перенес господин генерал. Он вчера ночью искал вас по всему дому, но… Я не сдал вас! Клянусь! Я готов был стерпеть любые пытки, о чем тут же сообщил ему.

Значит, все-таки генерал…

Я задумалась.

Как-то узнал, что я сплю в склепе, и перенес на кровать…

Но при этом панталоны на месте.

Странно все это.

Что-то это как-то не вяжется с образом и репутацией неутомимого развратника и дебошира.

Я покраснела.

Не от смущения.

От странного, почти неприличного чувства: я что-то изменила.

— Вот, письмо от отца господина генерала, - кивнул дворецкий, а я похолодела.

Что-то неприятное вдруг сжало внутренности. А что, если мой отчет не понравился?

Дрожащими пальцами я разорвала сургучную печать, готовя себя заранее к худшему.

Внутри — лист плотной бумаги.

Почерк — ровный, чёткий, без намёка на сомнение.

Как будто писал человек, привыкший, что его слова — закон.

Глава 26

«Мисс Рейнольдс,

Ваш отчёт меня удовлетворил. Более того — порадовал.

Дворецкий сообщил, что вы проявили скромность, благочестие и редкое самообладание.

Я хочу поговорить с вами лично.

Сегодня в полночь. Подойдёт любое зеркало в доме.

Нарисуйте на стекле этот символ — и я вас встречу.

Не опаздывайте.

Герцог Энгорант Моравиа».

Внизу — схематичный знак: три пересекающихся луны, обведённые драконьим хвостом.

Я выдохнула. Всё могло быть хуже. Намного хуже.

Не «уволить». Не «большего бреда я не читал». Не «ах, я ожидал от вас совершенно другого!».

А «хочу поговорить».

Это… почти комплимент.

— Всё в порядке? — спросил мистер Герберн, с тревогой наблюдая, как у меня подкашиваются колени.

— Всё… отлично, — выдавила я. — Просто… Меня похвалили… Немного… И господин генерал хочет со мной поговорить лично… Но по зеркалу. Ночью.

Дворецкий кивнул, будто всё понимал и был искренне рад за меня.

— Тогда, мисс, советую вернуть книгу в кабинет. До обеда. Генерал любит порядок… особенно когда не спит с тремя графинями одновременно.

Я взяла том «Главная бухгалтерская книга расходов» и пошла по коридору, держа его как священный артефакт — который, к слову, весил килограммов десять. На лестнице чуть его не уронила, но вовремя подхватила. Интересно, как я вчера его дотащила до комнаты? Хотя тогда я думала совершенно о другом!

Дверь в