Головная боль генерала Калугина, или Гусь и Ляля - Наталия Романова

– Воздержусь, – поднял ладонь Вячеслав Павлович.

– Не хотите рассказывать о сердечном разочаровании? – пропела Слава, глядя в упор на майора.

– У меня нет сердца, Владислава, – спокойно ответил он.

Глава 10

В последней партии остались два игрока, Ляля и Гусь, окружающие с интересом наблюдали за происходящим, кто-то тихонько посмеивался, кто-то переговаривался, делали шуточные ставки на победителя.

У Ляли осталась одна карта, очень слабенькая, морально она уже готовилась к пятому поражению, как вдруг услышала:

– Всё, ты победила, Лялька, – спокойно констатировал Гусь.

– Да ну нафиг! – зычно возмутился Миха, вылупившись на капитана, чью карту отлично видел.

Тот бросил свою карту в отбой, мгновенно перемешал колоду, пока Ляля соображала, что она выиграла. Действительно выиграла! Первый раз в жизни, кажется.

– Я победила? – переспросила она удивлённо.

– Ляля, ты у нас гуманитарий, – фыркнула Слава. – Показывай карту!

В ответ Ляля перевернула десятку пик.

– Ну, всё верно, у Гуся осталась шестёрка.

– Так… – начал было возмущаться Миха, и был перебит командным голосом майора, от которого Ляля вздрогнула:

– Шестёрка у капитана осталась, боец!

– Так точно, шестёрка, – отрапортовал Миха. .

– Ты победила, – Гусь широко улыбнулся Ляле, подмигивая.

Всё-таки было во всей истории что-то иррациональное, выходящее за грани нормальности. Дело не в ситуации, в которую попали они с сестрой, не в месте, где очутились, а в окружении, настолько разномастном, что представить их всех в одной точке одновременно, без строго соблюдения субординации, играющих в банального «дурака», попросту невозможно. Но это случилось. Вдруг.

И от чего-то такая малость, как выигрыш в карты, принесла искреннее удовольствие, если не счастье, а ведь она не корову выиграла… да и зачем ей корова… отчаянная глупость какая-то лезла в голову.

Ляля прикусила губу, придумывая желание для капитана. Во время игры он успел пересесть, якобы затекла рука. Предлог странный, но тогда она не обратила внимания, на выигрыш не рассчитывала.

– Жду твоё желание, – развёл руками Бисаров. – Готов в любое время дня и ночи.

Прозвучало настолько двусмысленно, что на секунду Ляля растерялась. Пришлось сказать себе, что ничего особенного в словах: «Жду твоё желание» и «Готов в любое время дня и ночи» нет.

В том контексте, который вкладывал капитан, во всяком случае. Проиграл желание, честно ждал, когда она его озвучит или оставит долг на потом, как поступил он.

А у неё и желаний-то не было. Вернее, было одно, но его она озвучивать не собиралась, в таком не признаются. Глупое желание, пошлое немного, совершенно для неё несвойственное и неожиданное.

Вскользь мазнула взглядом по мужскому рту, красивому, чётко очертанному, с выраженным луком Купидона на верхней губе.

– Хочу, чтобы ты ответил на вопрос. Почему тебя называют Гусём?

Вообще-то она уже спрашивала один раз. У каждого бойца был свой позывной. Вот, например, у Алексея «Юрюзань», но вне боевых задач его называли Лёшкой, Лёхой, Алексеем. А Гусь был Гусём, и почти никогда Витей, Витьком, Виктором или просто Бисаровым – по фамилии.

Ляля слышала, как громко выдохнула Слава, выразительно кашлянул Вячеслав Павлович, раздался короткий, нервный смешок Даши. Посмотрела на Гуся, который растерянно моргал, почёсывая пятернёй затылок.

– Потому что я обнимусь, – вдруг сказал он, довольно улыбаясь.

– Обнимусь? – не поняла Ляля.

– Обниматься люблю, кинестетик – это вроде так называется. Есть такая игрушка, «Гусь Обнимусь», потому и Гусь.

Ляля уставился на капитана. Объяснение милое, конечно, но меньше всего он напоминал добродушную плюшевую игрушку-обнимашку. Комфортер, ставший популярным во всём мире.

В принципе удивительно, что военный офицер, совсем недавно убивший на её глазах живое существо – пусть это и ядовитая змея, – слышал о мягких игрушках.

– Не веришь? – с этими словами Виктор заграбастал в свои объятия Лялю, закинул ловким движением её ладони себе на плечи. Подхватил, прижал к себе за талию, потоптался на месте, переступая с ноги на ногу, как настоящий гусь, и со словами:

– Видишь, самый настоящий Гусь Обнимусь, – поставил обратно на пол, щёлкнул пальцем ей по носу, как ребёнку.

Обнял Дашу, точно так же переступил, под конец прошёлся по рёбрам пальцами, заставляя изогнуться и засмеяться в голос от щекотки. Сразу же принялся за Славу, которая повисла на шее Гуся, гогоча так, что могла бы составить конкуренцию целой гусиной стае.

За представлением с живым интересом наблюдал Миха. Майор с ничего не выражающим лицом, смотрел сквозь обнимающегося направо и налево капитана. Анатолий Юрьевич вышел, кто-то заскочил на перевязку.

Идиллию прервали звуки далёких выстрелов. Виктор с Вячеславом Павловичем сразу направились на выход, взяв оружие. Ляля невольно вздрогнула, нещадно быстро реальность поставила всё на свои места. Игрушка-обнимашка – символ мирной жизни, а все они на войне.

Славка рванула следом за офицерами, на ходу ловко надевая бронник, словно всю жизнь только его и носила. Вместо школьный формы военное обмундирование.

– Стоять! – у дверей остановил её Вячеслав Павлович.

– Да я одним глазком!

– Села! – рявкнул Вячеслав Павлович, указывая рукой на стул.

Слава замерла на месте. Просверлила взглядом дыру размером с Чёрную в майоре, тот полностью проигнорировал возмущение подопечной. Развернулся и скрылся за дверью.

– Слав, – окликнула Ляля сестру. – Не лезь, – проговорила она одними губами, напоминая, что командир настоятельно «просил» не доставлять неприятностей.

Сколько можно? Достаточно того, что они уже наделали. По их вине погиб человек, сейчас они одним своим присутствием напрягают множество людей, начиная с рядовых, заканчивая командованием группировкой. Радости мало, когда две генеральские дочки торчат где-то на позициях, среди развалин жилого посёлка и пустыни.

– Бой далёкий, ничего не случилось бы! – возмутилась Слава, но к Ляле вернулась, меча молнии взглядом. – Всё против меня. Телефона нет, аппаратуры нет, фотографировать нельзя, даже если бы фотоаппарат выжил.

– Главное, голова на месте, замечу, в прямом смысле «на месте», – флегматично заметил Анатолий Юрьевич.

К вечеру сестёр проводили в основной блиндаж, за ними пришёл Платон, велел пошевеливаться, натянул защиту на Лялю, не дожидаясь, когда она справится. Медикам сказал, что есть трёхсотые – ерунда, чуть посекло, Даша деловито кивнула. Ляля же начала переживать, не на шутку заволновалась.

Раненые, есть раненые, а вдруг среди них Виктор Бисаров? Впрочем, какая разница кто именно? Она не общалась с парнями панибратски, как поступала Слава, но относилась к каждому с теплотой и благодарностью, даже к Дрону с его тупыми, грубыми шуточками и запредельной беспардонностью.

Она чувствовала себя спокойней, когда рядом находился кто-то из этих парней – высоких, загорелых, с обветренными лицами и сильными руками. Общий фон бесконечной, грызущей тревожности никуда не девался,