Головная боль генерала Калугина, или Гусь и Ляля - Наталия Романова

До следующего вечера никто не появлялся, кроме нескольких дежурных, которые не обращали никакого внимания на сестёр, все их мысли были с товарищами. Не до глупых приколов, грубых шуток и заигрываний сейчас.

Руки мелко тряслись, Ляля посмотрела на Славку, с энтузиазмом строчащую что-то в раздобытую тетрадь. Заметки, наброски, короткие интервью без имён – работала. Попросила несколько листов, взяла гелевую ручку и начала рисовать для успокоения. Творчество всегда приносило покой в душу и радость на сердце. Живопись – отдушина Ляли с детских лет.

Сначала изобразила сестру, склонившуюся над столом, в камуфляже, с коротким ёжиком волос, которые жили своей жизнью, как и хозяйка, самостоятельной. Потом нарисовала Алексея, рассуждающего о рационе бойцов. Миху с колодой карт в руках, растянувшегося на кровати под светлой простынёй. Дашу, которая перевязывала широкое плечо капитана с бугрящимися мускулами.

И самого капитана. Расслабленного, словно вокруг не происходит ничего ужасного. Сидит не в медчасти, посредине пустыни, под раскаты боя, а на полоке парной, поигрывая берёзовым веником.

И снова его, смотрящего вдаль. Сеточку едва заметных морщинок в уголках глаз, твёрдая линия губ, напряжённый взгляд. Весь – словно сжатая до предела пружина.

С букетом цветов, беззаботно улыбаясь…

Рисовать Виктора Бисарова стало отдельным удовольствием. Вспоминать детали внешности, тонкости мимики, передавать эмоции, скользить ручкой по листу, словно пальцами по лицу, шее, плечами, торсу, опускать ладонь на крепкий живот с очерченными кубиками. Дальше приходилось останавливать собственное воображение, грозящее завести в такие дали, что после будет стыдно.

Нет, нет, нет. Это просто адреналин, вырабатывающейся в непривычном количестве, даёт о себе знать. Ляле просто не может… понравиться такой мужчина, как капитан Виктор Бисаров.

Гусь Обнимусь, кинестетик, который любит обнимашки. С бесконечным количеством женщин!

Если когда-нибудь, вернее, когда Ляля заинтересуется мужчиной всерьёз, он обязательно будет высоких моральных качеств, без шлейфа сомнительных связей за плечами и точно не военный.

Ни за что!

Из раздумий вырвали громкие мужские голоса, тяжёлые шаги, приветственные выкрики и вопросы взволнованных дежурных.

– Всё отлично, – ответил голос того, кто по всем законам логики никак не мог заинтересовать Лялю. – Активизировались, гондурасы, всполошились какого-то хрена, но сейчас залягут на дно, сутки точно побоятся соваться. Дрону слегонца досталось и Ромычу.

Славка выскочила навстречу, гонимая жаждой подробностей. Ясное дело, никто ничего не рассказывал, ограничивались общими фразами, но ей хватало и той информации, которую она вылавливала из обрывочных фраз, брала из воздуха.

Ляля не стала выходить из светлицы, её пугала стоявшая в воздухе смесь адреналина и тестостерона. Излишки кортизола в собственной крови говорили, что необходимо оставаться на месте, не вдыхать эту адову смесь.

На ужин всё-таки пришлось выйти, просить кормить её отдельно – непозволительная роскошь. Она не в пятизвёздочном отеле в Дубае, никто прислуживать не обязан. Правда, специально задержалась, чтобы основной поток прошёл. Главное, Гусь Обнимусь этот с повышенной тактильной потребностью.

– Я уж думал идти за тобой, – сказал Алексей. – Держи, вкусненького тебе припас. Без чеснока, – доверительно поведал он, протягивая тарелку с салатом из свёклы.

А ведь и правда, деликатес, в сравнении с кашей с тушёнкой и морем разливанным горького шоколада.

– Спасибо! – искренне поблагодарила Ляля.

Аппетита не было, но всё-таки поела, бесконечно прислушиваясь к разговору в комнате личного состава. Что-то громко обсуждали, лужёные глотки издавали грохот, который прокатывался сквозь Лялю. Невольно она выделяла один-единственный голос, который засел в памяти и не собирался испаряться, сколько бы она себя ни уговаривала.

Наваждение какое-то, от которого непременно нужно избавиться! Во что бы то ни стало!

В приоткрытую дверь блиндажа светила полная Луна, яркая, как никогда прежде не видела Ляля. Фантастическое, нереальное зрелище. Она словно на другой, неизведанной планете очутилась.

Ляля потопталась у выхода, обернулась в поисках командира, кого-нибудь, с кем можно выйти на улицу, и совершила откровенное безумие – вышла одна, без защиты. Её словно тянул лунный свет, манил, как ничто и никогда до этого. Стало необходимо запечатлеть в памяти всё, до мельчайших подробностей.

Силуэты развалин, бескрайнюю пустыню, сухие кусты, похожие на мифических чудовищ, машину, напоминающую огромную застывшую черепаху… и Луну. Огромную, полупрозрачную, мистическую, манящую…

И такой же манящий мужской силуэт на фоне этой Луны.

Высокий мужчина стоял спиной к Ляле и поливал себя водой из пятилитровой баклажки, водя ладонью по крепкому телу.

Лунный свет падал на длинные ноги с сильными мышцами. Узкие бёдра, крепкие ягодицы, широкие плечи и мощная шея дополняли идеальный треугольник атлетически сложенной фигуры.

Ляля воровато обернулась, чтобы не попасться на столь непристойном занятии – подглядывании за обнажённым мужчиной. А он был именно обнажён, полностью. Собиралась было развернуться, чтобы ретироваться, исчезнуть прежде, чем её заметят, как буквально врезалась во взгляд, как она знала наверняка, бесконечно синих глаз.

Ошарашенно, широко распахнутыми глазами, она смотрела на Бисарова Виктора, тот отвечал ей спокойным взглядом, склонив голову набок. Кто кого разглядывал, Ляля не могла сказать точно. Она его – спокойно стоящего во всей первобытной мужской красоте и силе, или он её – недвижимо застывшую.

Опускать взгляд ниже пояса она боялась на каком-то животном, рефлекторном уровне. И всё-таки, в какой-то нечаянный миг потеряла контроль, скользнула полувзглядом по дорожке, убегающей ниже. Уставилась на то, что предстало её взору.

Бисаров отвёл руку в сторону, открывая эрегированный член. Не до конца, надо полагать, вставший, сказать наверняка невозможно. Опыта у Ляли и теоретического не было, уроки анатомии человека для художника не в счёт, на них этот орган не изучается подробно и досконально, в пропорциях и мельчайших деталях. И всё-таки очевидно более чем внушительного размера. В информационном вакууме невозможно находиться, даже если принципиально обходить подобную информацию.

Лялю мелко затрясло, она не понимала, что с ней происходило. Слишком много эмоций, с настолько широким диапазоном, что ещё немного, и началась бы самая настоящая паническая атака. Она оказалась не готова к чувствам, которые хлынули на неё одновременно и с мощностью урагана Катрина.

Ляля замерла, как зверёк перед хищником, не соображая, от чего она в большем ужасе.

От того, что попала в такую ситуацию.

От того, что попала в неё именно с Бисаровым.

От того, что видела.

От того, кому именно принадлежало то, что она видела.

Или от всего сразу. Скопом!

Глава 11

Песок скрипел под подошвами берцев словно снег. Полная Луна освещала пустыню в красно-розовые оттенки, тёмное небо бросало