Соблазнительная скромница - Валери Боумен

собирался обзаводиться женой. Когда после сезона их фарс закончится, все, скорее всего, просто придут к заключению, что всегда знали: синий чулок и повеса под венец не пойдут. При этой мысли Лиз улыбнулась.

Опершись руками на одеяло, Кристофер подставил лицо солнечным лучам, пробивавшимся сквозь густую листву. Господи, как же он красив! Ее взгляд остановился на его губах. На что будет похож его поцелуй? Как именно это произойдет? Губы приоткроются или поцелуй будет целомудренным? Элизабет понадеялась, что поцелуй не будет целомудренным. Ей очень хотелось, чтобы поцелуй был настоящим, как в романах. Она представила, как придвигается ближе, садится к нему на колени, обнимает за шею, касается губ…

— Значит, вы и правда вообще не собирались выходить замуж? — спросил Сент-Клер, отрывая ее от непристойных мыслей.

Кашлянув, она покачала головой и провела рукой по волосам, которые, вне всякого сомнения, были в беспорядке.

— Никогда!

— Вы сказали, что тому множество причин. Может, поделитесь?

Кончиком пальцем Элизабет обвела узор на одеяле, раздумывая. Уж если она не отпугнула его тем, что сказала раньше, можно продолжить.

— Для женщины брак не что иное, как тюрьма.

Сент-Клер вскинул брови:

— Вы считаете, что вашу сестру окружают тюремные стены?

Лиз вздохнула:

— О нет, Джесс счастлива! Она откровенно рассказала мне, как изменилась ее жизнь, и лишь один ее аспект представляется приятным.

— А именно? — быстро спросил Кристофер.

Элизабет охватило жаром, но сейчас у нее появился шанс: о более подходящей ситуации можно было только мечтать. Опять кашлянув, она отвела взгляд.

— Поцелуи.

— И все? — глухо буркнул Сент-Клер, словно ему сдавило горло.

Лиз рискнула взглянуть на него и пожала плечами, словно не видела в их беседе ничего необычного.

— Сестра сказала, что это весьма приятно, и посоветовала поскорее попробовать… с вами.

Его лицо пошло багровыми пятнами.

— О, простите великодушно! Я опять ляпнула что-то не то?

Боже милостивый! Она испугала его? Понятно. Вот почему она избегала бесед с джентльменами. От светских разговоров ей становилось скучно, а беседовать на жизненные темы было неприлично.

— Нет, э-э… Нет. Я просто не… — Сент-Клер ослабил галстук и судорожно вздохнул, а Лиз, тоже откинувшись назад и опершись на руки, продолжила:

— Видите ли, я всегда говорю и делаю то, что не должна, что не принято. Маменька все время выговаривает мне за это. Я не могу приноровиться к обществу еще и поэтому. — Она посмотрела на него из-под ресниц. — У вас когда-нибудь было такое чувство, словно вы родились не в том месте и не в то время.

— Что вы имеете в виду? — уточнил Кристофер (слава богу, разговор ушел от поцелуев).

— Я люблю свою семью, у меня было прекрасное детство, для меня созданы все условия, и все равно порой кажется, что я создана для другой жизни, где не надо посещать балы и можно быть самой собой.

— Леди Элизабет, я…

— И вот еще что. — Она ткнула в него пальцем. — Мне кажется, мы уже можем называть друг друга по имени. Это будет выглядеть более достоверно.

Он расплылся в улыбке, а у нее подпрыгнуло сердце.

— Думаете, что наш спектакль подходит к кульминации?

Элизабет чуть склонила голову:

— Итак, как мне вас называть?

— Кристофер.

— Кристофер, — повторила она медленно. — Мне нравится. Святой Кристофер — покровитель заблудившихся путников.

— И посыльный Христа, — добавил Сент-Клер, — а Элизабет — это «обещанная Богу», насколько мне помниться.

— Да, а потому я предпочитаю, чтобы меня называли «Лиз».

Он весело рассмеялся в ответ:

— А меня друзья называют Крис или Сент.

Элизабет сглотнула, они поделились друг с другом чем-то очень личным. Она решила опять поговорить о поцелуях — до этого получилось не очень элегантно. Ну что ж: сейчас или никогда! Лиз отчаянно желала, чтобы он поцеловал ее. Еще ни разу она не встречала мужчину, с которым вот так хотелось бы поцеловаться, а с Кристофером даже перестать думать о поцелуях не могла.

Она обдумывала, как сказать ему о своем желании всю ночь, а потом и день. Если подумать еще немного, может, найдется способ выбросить все это из головы. А впрочем…

«Фортуна благоволит храбрым…»

— Можете оказать мне любезность, лорд Сент-Клер… э-э… Кристофер?

— Какую именно?

— Поцелуйте меня!

* * *

Несмотря на то что они находились на свежем воздухе, ему вдруг стало нечем дышать. Он правильно расслышал ее? Лиз действительно попросила ее поцеловать?

— Ни в коем случае! — Слова соскочили с языка до того, как он успел обдумать их или чтобы прозвучали не так обидно, но он произнес именно это по одной-единственной причине: боялся, что не сможет остановиться, потому что ему хотелось гораздо больше.

Лиз нахмурилась, но он не ошибся, заметив боль в ее глазах.

— Могли бы отказать и потактичнее.

Выражение его лица смягчилось.

— Прошу прощения. Дело не в том, что я не… — Нет, лучше поменять тактику. — Почему вам захотелось, чтобы я поцеловал вас?

Она пожала плечами.

— Не понимаю, почему вы мне отказали: это вроде бы приятно, а вы единственный мужчина, с которым я провела достаточно времени вдвоем, чтобы мне захотелось в этом убедиться. Это мой единственный шанс. Вы мне нравитесь, от вас хорошо пахнет.

Кристофер покачал головой:

— Приятно это слышать, но поцелуи нам ни к чему — опасное развлечение.

Выпрямившись, Лиз удивленно спросила:

— Но почему? Мне кажется, это вполне логично.

Кристофер потер затылок. Он мог бы с таким же успехом продемонстрировать честность, но не настолько прямолинейно.

— Давайте просто заключим, что я веду себя совсем не по-джентльменски, когда речь идет о чем-то подобном.

Брови у нее поползли на лоб, а на лице появилась лукавая улыбка.

— О, вот теперь я хочу узнать об этом больше.

Он чуть не поперхнулся. Дьявол ее побери! Наверное, не стоило даже заикаться об этом.

— Я ведь не ребенок, к вашему сведению: кое-что знаю!

— Правда? Откуда?

— Ну… я много читала.

Интерес его тут же угас, словно его окатили ледяной водой. Невинность она и есть невинность. Но все же он решил уточнить:

— И что же вы читали? Впрочем, не отвечайте: не уверен, что хочу это слышать.

Вздернув подбородок, Лиз гордо заявила:

— По крайней мере, что такое «повеса» или «распутник» я знаю.

— Но этого недостаточно для того, чтобы…

— Повеса — это мужчина, который меняет женщин как перчатки, — перебила его Лиз.

Кристофер поджал губы, едва не расхохотавшись. Разве дебютанткам не полагается быть сокрушительно невинными? Почему вот это создание искушает его сверх всякой меры?

— К тому же я знаю, что происходит между мужем и женой в постели: мама рассказала.

— Здесь