Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

Омега заволновался и на пол из его открытой, истекающей соками любви промежности упала капля…

Демон сказал, что если переспать с семерыми, то от всех можно залететь… Внизу живота стало горячо и томно потянуло.

А ещё он сказал не сметь падать… Я исполню, Господин мой, исполню…

Тихий звон металла донёсся до слуха Дитрича. Быстро крутясь в воздухе и едва слышно звеня, посреди комнаты появилась белая блестящая монета и, медленно, как во сне, вращаясь (Дитрич обострившимся зрением увидел на обоих её сторòнах семилучевую исписанную рунами звезду) упала на пол.

Глава XLII

Хэ-х…

Пока Дитрич разбирался со своими (или моими?) наваждениями в голове и гонял по ней своих здоровенных тараканов, я переместился на первый этаж, оделся и двинулся домой. Поздно уже, город спит, у меня скоро Веник проснётся, да и не нанимался я всю ночь напролёт таскаться по промороженному городу.

Вернулся в свой овраг и только тогда понял, что способности мои подросли — заметно увеличилось расстояние телепорта. Если я раньше до города совершал от 10 до 12 прыжков, то теперь укладывался в 4.

Я стоял на горбатом мостике через ручеёк, протекавший по дну оврага, слева, чуть выше купальня, справа спящий домик, только Машка бдит — вижу её энергетику. Прямо, ниже по течению ручья — скворечник места для раздумий. Я вспомнил произошедшее.

Нда-а… Развлёкся славно — в виртуальном сексе потренировался, довольно качественные иллюзии делал и ведь всё с пользой, всё с пользой — осталось восемь негритят. Да и Дитрич… весьма и весьма, кх-м, годен к употреблению… Скажем, так… Микропортал я ему оставил.

Сам-то я урод ещё тот. И в прямом и в переносном смысле. Нервное напряжение «развесёлой» жизни на Эльтерре меня не отпускает. Эта жизнь сжигает ресурсы тела с ужасающей скоростью — сколько было Ульриху, когда я попал в его тело? Девятнадцать? И даже несмотря на подпитку Великой Силы, а искусники живут в два-три раза дольше обычных людей, сколько мне осталось? Кровь демона, бродящая во мне и частенько сносящая крышу, надолго зажиться не даст — каждый раз, обращаясь демоном, я прямо физически чувствую уходящую жизнь. Сколько осталось? Пять? Десять лет? Знать бы… Одно знаю и решил для себя — помирать развалиной на руках близких не буду.

Я когда-то умру — мы всегда умираем…

Как бы так угадать — чтоб не сам, чтобы в спину ножом…

А пока для меня лучшего способа, чем секс, снять напряжение, нет. Секс с Эльфи невозможен по определению — он его не выдержит, да и не готов к такому. А Дитрич… Я буду добр и нежен… Хе-хе…

… А скажи-ка, Саня, когда ты успел стать таким — вдруг обожгла меня мысль. А каким это таким? Да тварью конченой! Я хлопнул рукой в меховой рукавице по хлипким перильцам… Облако пара вырвалось изо рта… Да, наверное, после незабываемого знакомства со здешними тюрьмами…, и после того как убитых дорогих мне людей обнаружил…, и после того как с кровью и смертью вплотную познакомился…, и… хватит и этого… выше крыши хватит… Да? Ульрих? Тварь я конченая, как считаешь?

— «Нет, нет, господин мой. Не тварь вы… — он замолчал, потом добавил — не тварь…»

— «А кто?.. Запинаешься, друг ситный, запинаешься…»

Эх-х… Нет в жизни счастья…

— «Зови уж сразу — Минхерц, чего мелочиться, да, Ульрих?»

— «А вам подходит, господин мой, а где вы это слышали?»

— «Так у нас звал одного императора его близкий друг и соратник…»

— «Хорошо… Минхерц».

— «Бля! Да ты серьёзно?! Башку оторву! Р-р-ы-х-х!!!»

От выплеска эмоций окружающее дёрнулось, на мгновение пропало… И мне пришло знание об окружающем меня мире… Демоническое знание… и где-то ещё несколько песчинок моих лет с тихим шелестом упали вниз из песочных часов жизни, сокращая её…

Заснеженный овраг лежал передо мной, за спиной тихо журчал ручеёк, вытекающий из подогреваемой трубы. Снег серебрился, переливался под лучами ночного солнца. Здешняя луна, спутник Эльтерры, почти такого же размера как у нас… У нас… Вернусь ли? Увижу ли дом родной?.. Я снова выдохнул…

А у Нессельриденов получилось неплохо. Уроду отомстил и головёшку Дитрича подрихтовал (закинул ему постепенно распаковывающийся пакет информации — первое моё изобретение на ниве менталистики!), в итоге превратил «приличное» с виду семейство в гнездо разврата. Да, я такой!

Моё чувство прекрасного вдруг потребовало красоты. Почему у нас тут нет ночного освещения? Вот с Эльфи в очередной раз мыться пойдём и всё по темноте. Надоело! На-до-е-ло! Хочу света!

* * *

Утро в доме Нессельридена началось с шума и крика — хозяин был обнаружен на лестничной площадке в весьма неприглядном виде. На вопросы не отвечал, только судорожно дышал и с трудом моргал. Вызванный целитель развёл руками — целительство здесь бессильно, на ноги господина Крафта поднять не удастся, но организм, насколько возможно, целитель подлатал. Прислуга долго цокала языками, возле проломленной двери собралось несколько человек, разглядывали, морща носы от вони.

Омеги встали поздно. Дитрич неожиданно для всех вышел из комнаты, присутствовал на завтраке, рассеянно ковыряясь в тарелке и чему то затаённо улыбаясь. Хильд и Лоррейн, сидевшие напротив Дитрича, вертелись и о чём-то перешёптывались, хихикая. Место хозяина пустовало.

Ближе к обеду в дом был вызван один из трёх нотаров Майнау, господин Рабе Паппенгейм. Он о чём-то долго беседовал с Дитричем в кабинете Крафта, затем вместе с ним прошёл к зерноторговцу. Крафту были заданы вопросы. Он, в присутствии целителя мастера Дитриха, отвечал на них, моргая один или два раза, отвечая таким образом «да» или «нет». Дело кончилось тем, что Крафт выдал Дитричу бессрочную доверенность на ведение дел, удостоверенную нотаром, о чём и было объявлено в доме — дело, прямо скажем, нечастое, вызвавшее пересуды среди прислуги и давшее пищу для разговоров между Хильдом и Лоррейном, не расстававшимся друг с другом.

После обеда Дитрич пригласил к себе ювелира, мэтра Отто Эндорфа и попросил его сделать из полученной от демона монеты кулон.

* * *

После завтрака, когда все запланированные на утро дела были переделаны, Веник ублаготворён, я усадил Эльфи за стол и, достав письменные принадлежности, провозгласил:

— Сейчас, Эльфиус Иберг, ты будешь учиться писать, — и, увидев исказившееся личико омеги, добавил, — Это не обсуждается! Я! Так! Решил!

— Оме, прошу вас, оме!