Развод. Да пошёл ты! - Софа Ясенева

жизни. И мне нужно набраться сил. Ощущаю, как организм оттаивает, будто я достала себя из многолетней заморозки. Голова проясняется. Появляется энергия. Мне хочется жить.

И первое, что я хочу сделать, как только вернусь в город — это наконец развестись.

Женя сделал вид, что он в танке перед тем, как отправить меня в санаторий. Сказал, мол, подумаем об этом позже. Но это «позже» растянулось. Что ж. Если он хочет тянуть время — я не собираюсь.

По приезде домой не буду даже заезжать к себе. Отправлюсь прямо к нему на работу. Не стану ждать вечера, не стану предупреждать. Дожму его там, чтобы он наконец подписал документы. Заодно и посмотрю, как он там работает со своей секретаршей, Кристиной.

19 Саша

Я возвращаюсь в город, как и решила — прямиком из санатория еду не домой, а в офис к Жене. На мне светлая рубашка, джинсы и любимые белые кроссовки — просто, удобно, по-деловому. Волосы собраны в хвост, макияж почти отсутствует, только блеск на губах. Я не собираюсь устраивать сцен, я пришла за конкретным: за свободой.

В голове неразрывная цепочка мыслей. Разговор я уже прогнала раз пять. Он будет сопротивляться. Начнёт юлить, вспоминать, как всё было хорошо, обвинит меня в холодности. Но в этот раз — ударить побольнее не получится. Я готова услышать всё.

Захожу в бизнес-центр, здороваюсь с охранником, поднимаюсь на этаж. Офис Жени ничем не отличается от десятков других таких таких же офисов: стеклянные перегородки, кулер у стены, запах кофе и освежителя воздуха. На рецепции перед кабинетами начальства сидит брюнетка с ярко-алыми ногтями. Кристина собственной персоной, узнаю сразу. Не зря я потратила столько времени на разглядывание её фото с Женей.

— Добрый день. Мне нужен Евгений Баренцев.

Она смотрит на меня с интересом и лёгким раздражением:

— А вы по записи?

Ну надо же, так бездарно играть, что не узнала меня. Притворяется, будто первый раз видит. Смотрит прямо в глаза — и ни единого признака узнавания, ни капли неловкости. Профессионалка. А ведь видела меня тогда, в тот день, когда я их поймала у дома. Она меня буквально испепеляла взглядом из машины — этого точно хватило, чтобы запомнить. Интересно, она думает, что я глупая или что я всё стерплю?

— Я его жена. Бывшая. Скажите ему, что пришла Саша. Думаю, он найдёт минуту.

Она недовольно поджимает губы, но нажимает кнопку телефона:

— Евгений Дмитриевич, к вам... супруга.

Ответ приходит почти сразу:

— Пусть заходит.

Кристина недовольно поджимает губы, словно ожидала другого ответа. Видно, что её это не радует. Она-то, вероятно, уже решила, что Женя у неё в кармане. Её раздражение тонко проскальзывает в каждом её движении. Я успеваю заметить, как она хватает ручку и начинает лихорадочно крутить её в пальцах, будто ищет, куда направить накопившееся напряжение.

Она явно хочет изолировать Женю от всех прежних связей, особенно — от меня. Вдруг Женя передумает, вдруг вспомнит, что любит?

Я захожу. Женя сидит за столом, слегка обалдевший от моего внезапного появления. Мы договаривались, что я приеду сразу домой. Но интуиция подсказывала, что здесь я обязательно услышу что-то интересное.

— Саша. Ты как?

— Хорошо. Отдохнула, подумала. Теперь пришла за тем, что откладывалось слишком долго. Где бумаги о разводе? Хочу либо подписать их сейчас, либо чтобы ты в электронном виде отправил заявление.

Он стучит пальцами по столу:

— Ты серьёзно?

— Абсолютно.

— Но… может, мы поговорим сначала? Неужели всё вот так?

— Именно так. Я не хочу больше жить в подвешенном состоянии. Мы не вместе. Заполни, пожалуйста.

Я вытаскиваю из сумки подготовленные бумаги. Знала, что сам он даже не искал нужные формы. Он молчит, смотрит в них, потом на меня. Понимает, что перед ним — не та Саша, которую можно уговорить, купить или запутать.

Подписывает в итоге, едва не продырявив заявление, так сильно давит на ручку.

— Спасибо, — говорю спокойно. — Это важно для меня.

Разворачиваюсь и ухожу. Надо успеть заехать в загс.

Кристина прищуривается на прощание, явно раздумывая, зачем же я приехала. Но мне всё равно. У меня теперь — своя дорога.

Я уже выхожу на улицу, делаю пару шагов к парковке и вдруг вспоминаю — в спешке оставила у него на столе свою флешку. Выложила её, пока доставала документы из сумки. Та самая, с моим портфолио парикмахера и косметолога, над которым я вожусь полгода. Чёрт. Вернуться и попросить — значит, снова его увидеть. Но флешка важнее. Всё, что я делала за последний год, — там. Я вдыхаю глубже и разворачиваюсь.

В офисе на рецепции никого нет. Видимо, Кристина куда-то вышла. Я иду по коридору, подхожу к двери кабинета. Хочу постучать, но в последний момент опускаю руку.

Там кто-то разговаривает.

Не то чтобы я хочу подслушивать — если разговор рабочий, просто подожду, пока он освободится. Но всё оказывается куда интереснее.

Голос Кристины — сладкий, тянущийся, как карамель в жару. Противно липнет к ушам. В коридоре тихо, и каждое её слово звучит особенно отчётливо. Мне хочется умыться, будто она плеснула на меня чем-то липким.

— Что она тут делала? Зачем приезжала?

— Заявление на развод подписать, — спокойно отвечает Женя.

— Ух ты! — восклицает она с натянутой радостью. — Классная новость! Может, отпразднуем? Я могу заказать что-нибудь вкусненькое… или поедем куда-нибудь?

— Не уверен, что хочу, — тихо говорит он. — Не сегодня.

— Женечка, ты молодец. Не расстраивайся. Зачем держаться за эту бесплодную бесполезную бабу? Хочешь, я рожу тебе малыша? Я правда готова. Знаешь, раньше думала, что до тридцати пяти и не посмотрю в сторону декрета. Но ты такой... — она мечтательно охает.

— Кристин, давай пока отложим этот вопрос.

— Конечно, как захочешь. Ты только скажи, а я подстроюсь. Ты у меня самый лучший, люблю тебя.

Из кабинета слышны звуки поцелуев и то, как преувеличенно громко постанывает эта коза драная. Ни у одного из них совести нет. Женя в уши мне заливает, как раскаивается, как жалеет, что всё так вышло — а сам? Стоило мне выйти за дверь, как он уже развлекается с секретаршей в своём кабинете. Тьфу, господи. Даже представлять тошно, как это выглядит.

Да и аудиальное сопровождение звучит максимально отвратно: смачные чмоки, приглушённые смешки, как будто сцена из дешёвого сериала.

Я больше не хочу стоять