Сладкая ягодка. Горький огурчик - Ольга Дашкова

И я молчу. Потому что не могу объяснить даже себе, почему так трусливо затягивал разрыв с Алиной. Может, действительно оставлял себе лазейку? Может, боялся окончательно сжечь за собой мосты?

– Спасибо тебе за эти дни, – тихо говорит Нина. – Они были... хорошими. Но я не хочу быть временной заменой. Я не заслужила такого отношения.

– Ты не замена! Ты...

– Что я? – в ее голосе звучит вызов. – Говори, что я для тебя?

Хочу сказать: «Ты – мой воздух, мое счастье, моя жизнь». Хочу сказать: «Я люблю тебя». Но слова застревают в горле.

– Вот именно, – кивает Нина, видя мое молчание. – Ты и сам не знаешь. Тогда сначала разберись с собой, а потом приходи.

– Нина, дай мне шанс все исправить...

– Дам. Уладишь дела с невестой, тогда и поговорим. А пока... – она указывает на дверь. – Пока тебе лучше уйти.

Понимаю, что спорить бесполезно. В таком состоянии она меня не слушает. Да и как ее слушать, если я сам во всем виноват?

Собираю разбросанные по дому вещи – футболки, которые я оставил, зубную щетку. Мелочи, но при виде каждой из них сердце сжимается.

– Марат, – говорит Нина, когда я уже стою на пороге. – Я правда не хочу тебя терять. Но я не могу быть с мужчиной, который не определился в своих чувствах.

Киваю и ухожу, не оглядываясь. Потому что если оглянусь, то увижу, как она плачет. А если увижу, то не смогу уйти.

***

В отцовском доме пусто и холодно. Мебель покрыта пылью, воздух спертый. Сажусь на старый диван и хватаюсь за голову.

Какой же я идиот! Как я мог так облажаться? В моих руках было настоящее счастье, а я все просрал из-за собственной трусости и нерешительности.

Достаю телефон, смотрю на сообщения от Алины. Вот в чем корень зла. Надо было еще в Москве, до отъезда сюда, сказать ей все как есть. Но нет, я решил, что лучше немного подождать, чтобы не разбивать ей сердце.

А в итоге разбил сердце Нине.

Набираю номер Алины, но не беру трубку. Что я ей скажу? «Извини, я полюбил другую»? После трех лет отношений?

Хотя... А за что тут извиняться? Любовь – это не преступление. И если честно признаться, то у нас с Алиной уже давно не было настоящих чувств. Привычка, удобство, соответствие социальным ожиданиям. Но не любовь.

Любовь – это то, что я испытывал к Нине в те дни. Когда я просыпался и первым делом хотел увидеть ее лицо. Когда каждое прикосновение отзывалось огнем в крови. Когда даже простой разговор на кухне казался счастьем.

И я все это потерял.

Стук в дверь прерывает мрачные мысли. Иду открывать, думая, что Нина передумала. Но на пороге стоит Григорий с бутылкой в руках.

– Вижу, морда у тебя грустная, – констатирует он. – Значит, мои догадки подтвердились.

– Какие догадки?

– Ника бросила? – Григорий поднимает бутылку. – Самогон. Первач высшего качества. Для таких случаев самое то.

Впускаю его в дом. Честно говоря, сейчас алкоголь – это именно то, что нужно.

– Откуда такая забота?

– Да ладно тебе. Хоть ты и городской, но мне нравишься. Переживаешь за ферму, интересуешься людьми. А то, что бабам голову морочишь, – так это мужское дело. – Григорий достает из кармана огурцы и сало. – Давай, рассказывай, что случилось.

Садимся за стол, Григорий разливает самогон по стаканам. Жидкость прозрачная, с резким запахом.

– За что пьем?

– За женскую логику, – мрачно отвечаю я. – Чтобы ее понять.

– Ха! – Григорий чокается со мной. – За женщин! Без них скучно, с ними тошно!

Я опрокидываю стакан. Самогон обжигает горло, но это ничто по сравнению с болью в груди.

– Рассказывай, что случилось, – требует Григорий, закусывая салом.

И я рассказываю. Про Алину, как Нина меня выставила. Рассказываю обо всем, кроме интимных подробностей.

– Понятно, – кивает Григорий, выслушав его. – Классическая ситуация. За двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь.

– Спасибо за моральную поддержку.

– А чего тебя поддерживать? Сам виноват. – Григорий наливает себе еще. – Зачем невесту в Москве держал, если сюда за другой приехал?

– Я приехал не за этим. Просто... так получилось.

– Ага, конечно, – хмыкает Григорий. – А что теперь будешь делать?

– Не знаю. Нина сказала: «Разберись с невестой, тогда поговорим».

– Дельный совет. А ты что, не можешь определиться?

Выпиваю еще. Алкоголь уже начинает действовать, мысли становятся тяжелыми, вязкими.

– Алина... мы вместе уже три года. Планировали свадьбу. Она уже купила платье.

– И что? Платье – не повод жениться на нелюбимой женщине.

– Откуда ты знаешь, что она нелюбимая?

– По глазам вижу. Когда ты говоришь о Нине, у тебя глаза горят. А про невесту рассказываешь как про зубную боль. Ой, да все о вас в деревне уже знают, здесь секреты не скроешь.– Григорий закусывает огурцом. – Слушай, а может, ты просто боишься?

– Чего боишься?

– Да все. Жизнь менять, устои рушить. В Москве у тебя все налажено – работа, квартира, круг общения. А здесь что? Ферма убыточная, деревня глухая, перспективы туманные.

Молчу, потому что Григорий попал в точку. Я действительно боюсь. Боюсь оставить привычную жизнь ради неопределенности. Боюсь, что Нина мне надоест так же, как надоела Алина. Боюсь, что не справлюсь с ролью фермера.

– Знаешь, что я тебе скажу? – продолжает Григорий, наливая третий стакан. – Страх – не повод делать неправильный выбор. Лучше попробовать и пожалеть, чем не попробовать и жалеть всю жизнь.

– Мудрое решение, – бормочу я.

– Еще бы! Я же не первый день живу. – Григорий поднимает стакан. – Давай за мудрость! И за то, чтобы ты не был полным идиотом!

Выпьем еще. И еще. Григорий рассказывает истории из своей жизни, я слушаю вполуха. Мысли все время возвращаются к Нине. К ее глазам, когда она поняла правду. К боли в ее голосе, когда она благодарила за проведенные вместе дни.

Как будто прощалась навсегда.

– Гриша, а если она меня не простит? – спрашиваю, когда алкоголь окончательно развязывает мне язык.

– Простит, если действительно полюбила. Женщины вообще добрые существа, злопамятства в них мало. – Григорий покачивается на