Мой ненавистный футболист - Лада Шведова

Иногда казалось, что без гимнастики она станет счастливее, но это все глупости – у Лерки настоящий талант. Видимо, это закон жизни такой – никому не дается все и сразу. Чтобы и вес не набирать, и мышцы хорошо формировались, и травматичность была на нуле, и артистичность на максимуме, и нервы крепче стальных канатов, и рост идеальный… Возможно, все это в себе сочетает какая-нибудь Симона Байлз[8], но на пути к бесчисленным медалям и она сражалась по-всякому, и далеко не всегда честно.

– Ты придумала, как быть с Романом? – спросила Лерка на обеде в столовой. Подтверждая наши домыслы о внезапной хвори, Труха контролировать нас не пришла, что превратило обед в пир монарших особ шестнадцатого века. По крайней мере, чувствовалось это именно так.

– Пощады он не заслужил, – ответила я.

– Ты всегда очень категорична, Ланка. Мне кажется, ты ему понравилась. Искренне. Он… только это тоже секрет, договорились? В общем, он просил Колено через меня разузнать, что тебе по душе. Назвал тебя загадочной и неприступной. Как крепость. Если бы ты ему не нравилась, он бы не старался.

– Старательность уровня «бог».

Лерка поджала губы и вдруг прищурилась:

– А ты, случаем, не бортуешь Романа из-за Вика? Если это так, я все понимаю, Вик – это Вик. Он как к-поп айдол нашего лагеря.

– Во-первых, ты сама сказала, что Колено рассказывал о футболисте, не называя имени, так что Роман мог подойти ко мне вовсе не из-за Вика. Во-вторых, это точно был не Вик, потому что он… манипулятор и лицемер, вот. Какая там симпатия? Он подстроил все, чтобы сделать нашу фотографию и показать ее потом Роману!

– Но не показал же. До сих пор.

– Выжидает момент.

– Или про фотографию ты сама придумала, – сказала Лерка – наивный, святой человечек. Иногда ее хотелось обнять и защитить от всего мира – даже удивительно, как она на сборах выживает.

– Остальное я тоже, по-твоему, придумала?

– По-моему, ты на Вика реагируешь не совсем адекватно, что как бы намекает… не буду говорить, на что именно, а то ты на меня тарелку с супом наденешь. Но подумай сама, Лана: стоило Роману к тебе подойти, как футболисты вдруг ополчились на дзюдоистов. Может, Вик… как ты?

– Как я? Что это значит?

– Сначала атакует, а потом думает. Или не может разобраться в себе.

В ответ я только головой покачала: ох уж моя наивная Лерка. Фантазерка!

Глава 16

Девчонки щебетали, наряжаясь на очередную дискотеку. Это меня всегда удивляло – для них собрания в досуговом центре были чем-то важным, волнительным и интересным. А я всегда… не знаю, немного от них отставала?

Еще несколько лет назад мы ходили на такие дискотеки, весело там прыгали и выпускали пар. Но в какой-то момент все изменилось, и на первый план вышли они. Мальчики. Все их обсуждали, обмусоливали просто. Кто на кого посмотрел, кто и что сказал. Словно нет на свете темы важнее, словно взгляды парней и правда не были просто взглядами, а несли в себе миллионы смыслов. В одно короткое «он посмотрел» вкладывались фантастические вселенные книжных романов, романтических комедий и тяжелейших драм одновременно.

Само собой, я давно усвоила, что отличаться – плохо. Отличие – лишний повод прицепиться. Как ко мне цеплялась Жанна, зная, что у меня нет месячных. У спортсменок все случается с опозданием, мы все это знали, но мои критические дни запоздали аж до шестнадцати с половиной лет, о чем знали абсолютно все – такое у нас не скрыть, да и вообще ничего не скрыть. И Жанна не упускала возможности назвать меня андрогином, мужиком или маленькой девочкой (разброс измывательств был велик и зависел от настроения и контекста), носом ткнуть в отличие.

Отсюда и мой «интерес» к Роману, которого в идеальном мире я бы к себе близко не подпустила, потому что мне любопытнее смотреть, как краска на стене сохнет, чем слушать его незамысловатые речи. Но мы живем в обществе, под которое приходится подстраиваться, это неизбежно. И пусть в фильмах нас часто учат быть собой и отстаивать свое «я», в жизни это сложно, и часто непонятно, с чего начать. Или я еще не разобралась, не обрела нужную для этого смелость.

– Ты в чем пойдешь? – спросила меня сияющая Катька. Сегодня она облачилась в голубой сарафан, и он чудо как ей подходил. А еще в последние два дня Катя хорошо спала и этим была весьма довольна, вот и улыбалась всем подряд.

В ответ я молча указала на свой наряд, в котором валялась на кровати. Состоял он из джинсовых шорт и футболки с логотипом рок-группы. Не сарафан, конечно, но на мой взгляд – отличный образ, удобный.

– Я могу дать тебе платье, – не отставала Катя.

– Тебе что-то от меня надо? – Я отложила читалку, поняв, что попала в цель – не зря Семенова так мило улыбалась. Обычно она не тратила энергию зря и улыбчивой не считалась.

Она присела на край кровати и вздохнула:

– Слушай, Лан… мы в лагере вторую неделю. И тут так хорошо, спокойно! Ты заметила? Мы приехали отдыхать и отдыхаем. У нас легкие тренировки – в лагере нет полноценных снарядов, у нас чистейшее озеро под боком, в нем даже дно видно! Мы… расслабляемся перед началом соревновательного сезона, и это необходимо, ведь по возвращении в город все поменяется. И я подумала, может, не стоит все это портить?

– Не понимаю, куда ты ведешь.

– К истории с рыбой. Мне кажется, нам стоит… убрать ее. Пока не поздно. Она наверняка начала вонять или вот-вот начнет. Повезло, что дни были прохладными. Но как только парни ее заметят… Это никому не надо, Лан. Серьезно. Подумай сама: сейчас ты легко можешь бегать на ночные свидания, а завтра или через неделю придется караулить домик от вторжения – и никаких тебе свиданий.

Катя сразу ошиблась в тактике, не подозревая, что ночные свидания с Романом для меня не стимул. Надо думать, как раз из-за Романа Катя вообще подошла ко мне, а не к Жанне, на которую надавить сложнее – она жила в другом домике и непонятно, что делала по ночам. А я прямо тут, на виду. Говорила же – у нас ничего не скрыть.

– Я готова на жертвы ради общего блага.

– Блага?! И где в протухшей рыбе благо?!

– Не придирайся к словам, – поморщилась я. – Важна суть. Но я тебя поняла: ты против и хочешь