Империя предрассудков - Панна Мэра

Мария неподвижно сидела на диване за небольшим столиком, предназначенным для утренних трапез и каждодневных встреч с гостями. Женщина была уже одета к завтраку. Волосы ее были заплетены в тугую косу, которая, как венок, обрамляла лицо, и только несколько маленьких прядей нежно выбивались из прически, добавляя образу загадочной романтичности. Платье на Марии Павловне было свободное, цвета молодой пшеницы, и, в отличие от тех нарядов, которые были на ней вчера, и в которых она выглядела, как властная воинствующая императрица, это платье придавало ей добродушной и миловидной простоты. От этого даже мне на душе стало легче.

Герцогиня сидела молча, увлеченно читая чье-то письмо. Мое появление, как и вчера, не произвело на нее никакого эффекта.

– Доброе утро, Ваша Светлость, – поздоровалась я бодро, хотя скрыть волнение перед ней все равно не удавалось, – я могу что-нибудь для Вас сделать? – я боялась, что и на этот раз ответа не последует, однако, развернувшись лицом ко мне и по привычке поправив тонкую полоску жемчуга на шее, она произнесла:

– Узнай, когда мне подадут завтрак, и ещё мне нужна Елена, она должна помочь мне разобраться с письмами.

Я послушно кивнула, отметив, что после бала герцогиня больше не обращается ко мне на «Вы», но, пропустив эту досадную деталь мимо ушей, добавила:

– Что-нибудь ещё, Ваша Светлость? – рядом с ней я чувствовала себя невероятно глупо, хотя явных причин для этого не было. Наверное, вчерашнее происшествие в этой комнате породило во мне такой нездоровый страх ошибки.

– Нет, больше ничего. Можешь идти, – Мария отвернулась и продолжила перекладывать пыльные бумажки из одной горы в другую.

Сходить на кухню и обратно не составило никакого труда, учитывая, что вчерашнее путешествие с Варварой по этому же маршруту было весьма успешным.

К моему большому счастью, Елену я повстречала на лестнице, ведущей на третий этаж к императорским спальням, поэтому мне не пришлось бегать меж фрейлинских комнат, стучась в каждую дверь и выспрашивая месторасположение спальни Елены. Впрочем, была огромная вероятность, что эту ночь девушка провела вовсе не в своей спальне.

Когда мы вернулись в покои Марии Павловны, она уже начала утреннюю трапезу. Наше появление, как я и предполагала, не тронуло ее, и она, сделав глоток из хрупкой фарфоровой чашки, собрав всю вежливость в кулак, предложила нам сесть.

Стол был накрыт как раз на трёх человек. По правилам, дежурным фрейлинам было положено завтракать со своими господами. По негласным же порядкам, к этому списку добавлялись ещё и обязанности штатного сплетника.

Я же могла рассказать Марии только одну сплетню. Историю о вчерашней встрече с Еленой и Александром в императорском коридоре. Но, разумеется, делать этого я не стала. Дворец и так создан для того, чтобы наживать себе врагов, и как глупо было бы начинать делать это, не успев завести союзников.

– Разве господин Журавлев не проиграл свое поместье на вчерашнем балу? – Мария деликатно отломила кусочек печенья, и, с интересом глядя на Елену, смахнула с него оставшиеся крошки.

– Если бы там было, что проигрывать. Он давно банкрот и живёт на деньги матери. Кто знает, может, он и ее имение проиграл.

– Он не женат?

– Он вдовец. Но не слишком-то горюет, – продолжала рассказ фрейлина. В отличие от герцогини она ничего не ела и даже к чаю не притронулась.

– А что с Новицкими, они будут на завтрашнем ужине?

– Я ещё не видела их ответа, ваша Светлость. Но полагаю, что они не пропустят такую возможность. У них три дочери, и ни одна не замужем. Для них любой выход – это событие, – ехидно бросила Елена.

Я чувствовала себя лишней среди сотни слухов, которыми они успевали жонглировать быстрее цирковых артистов, но расслабляться в этой компании было нельзя. Этому меня научил вчерашний день.

После завтрака Мария и Елена принялись разбирать почту. Меня к такой ответственности, разумеется, никто приобщать не собирался, и, отправив меня на расстояние достаточное, чтобы я не слышала главных секретов герцогини, приказали просматривать очередные списки гостей на предстоящие торжества.

Дело у них шло небыстро. Впрочем, своими успехами я тоже похвастаться не могла, поскольку за вчерашний вечер я мало кого успела запомнить, а список новых гостей состоял из совершенно незнакомых имён.

Периодически герцогиня с Еленой прерывались и тихонько шептались о чем-то, что, вероятно, касалось авторов писем. Иногда я отвлеклась на их тихий шепот и старалась понять, о чем они говорят. Но это было бесполезно. Тогда мои мысли вновь занимало дурацкое письмо, наверняка до сих пор лежащее на столе Константина. Но плана по его возвращению у меня так и не появилось.

Прошло ещё несколько часов, и я заметила, как и без того темное небо начинает тонуть в поглощающей его волне ночного мрака.

– Скоро приедет Софья, а мне нужно переодеться и причесаться, – объявила Мария. – И еще эти свертки, – она кивнула на четыре плотно скрученных листа бумаги у меня в руках, – надо, чтобы кто-то передал их Константину Николаевичу и Александру Николаевичу.

Я сомневалась, что она хочет, чтобы именно я была той, кто отнесет их, но блестящая идея, как падающая августовская звезда, уже успела промелькнуть у меня в мыслях, и я мгновенно ухватила ее за самый кончик.

– Я могу отнести письма, если Вам угодно, – произнесла я и тут же замолчала.

Я была уверена, что Мария откажет мне, но отступать было поздно. Мне надо было попасть в этот чертов кабинет и забрать письмо.

– К тому же, Елена наверняка лучше знает ваш гардероб, – добавила я смелее. Этот аргумент заставил Марию посмотреть на меня слегка иначе. Было видно, что она удивлена и даже немного насторожена такой инициативностью, но и не согласиться с моими словами она не могла.

Елена была задумчиво молчалива. Что таилось в ее голове, я не представляла.

– Хорошо, подойди ко мне, – велела мне Мария.

Я мгновенно соскользнула с дивана. Ноги после многих часов без движения казались мне двумя заиндевевшими палками, и я, еле переставляя их, подползла к герцогине, и, уставившись на нее взором, полным гипнотической заинтересованности, ожидала от нее указаний:

– Это списки с именами гостей на следующий бал. Они всегда утверждаются Его Величеством или, в его отсутствие, цесаревичем Константином Николаевичем, – она помедлила, достала из тумбочки еще один конверт