Империя предрассудков - Панна Мэра

и тоже протянула мне, – а вот это письмо передай его Высочеству Александру Николаевичу, – я панически посмотрела на письмо, опасаясь повторения вчерашней истории, но, к счастью, оно было подписано инициалами герцогини. Это немного успокоило.

– Позвольте, – я не спеша взяла письмо из ее рук, радостно осознавая, что мой внезапно родившийся план сработал. Бросив несколько неодобрительных взглядов мне в след, Мария напоследок добавила:

– Не задерживайся, мне нужно готовиться к вечеру, – она сказала это так, будто мое присутствие было ей жизненно необходимо.

Не скрывая своей радости от того, что я покидаю эти злосчастные стены, я направилась в короткое путешествие по кабинетам монарших сыновей.

Только когда я спустилась на второй этаж, и ноги мои коснулись скрипящего дубового паркета, я до конца осознала, к каким людям направляюсь. Император, цесаревич и Великий князь – вот кого больше всех почитали и боготворили в Институте. Самой большой мечтой каждой институтки было хоть раз увидеть Великого князя или его Императорское Величество. Немыслимой раньше казалась возможность так близко видеть кого-то из них, потому что всегда они были такими далёкими, недоступными и идеальными. Теперь же я увидела их вблизи. И от образа, заложенного в моем детском сознании, осталось лишь ностальгическое воспоминание.

В них не было ничего, кроме красоты и несметных богатств, которые достались им от прошлых поколений, и богатств тех людей, которые работали на их благо.

За этими мыслями я миновала большую часть коридора и, гордо пропорхнув мимо этажных гвардейцев, подошла к двери кабинета Александра. Недоверчиво я окинула взглядом его личную охрану.

– Я от Её Светлости Марии Павловны. Велено передать документы и личное письмо.

Один из охранников кивнул другому, и они расступились. Вдохнув побольше воздуха, словно боясь, что в его кабинете воздух окажется отравлен, я отворила дверь и вошла в кабинет.

Он был огромный, на мой взгляд, излишне вычурный. Неуместное для кабинета количество мрамора затмевало другие материалы, и я не могла понять, ни то это помещение было бальным залом, ни то спальней, ни то вообще зимним садом. Здесь же находился огромный стеллаж с книгами, которые, очевидно, никогда не снимались с полок, а выполняли исключительно функцию декора.

Александр сидел за столом и неспешно подписывал бумаги. В момент, когда я зашла, он резко оживился, быстро поднимая глаза и откидывая бумажку, которую только что держал в руках. Но увидев, что я не являлась представителем кого-то из его личной свиты фрейлин и явно не намеревалась составить ему компанию на вечер, Александр быстро потерял ко мне всякий интерес.

– Выше Высочество, – поклонившись, начала я, – у меня для Вас несколько бумаг от Её Светлости Марии Павловны: два списка гостей на предстоящий праздник, которые необходимо утвердить, и письмо.

– Благодарю. Если это все, вы можете идти, – обронил он, указывая на край стола, очевидно, рассчитывая, что я положу туда все, что принесла. Я безукоризненно выполнила то, что он просил.

Никаких томных взглядов, никаких намеков или непристойных предложений – такое общение с этим человеком меня более чем устраивало. Он не угнетал меня своим высокомерием и самовлюблённостью, а я его –своим равнодушием.

– Благодарю, Ваше Высочество, – Александр даже не поднял на меня взгляд, и я без раздумий вышла из кабинета.

Пожалуй, это был один из самых приятных моментов за последние сутки – осознание, что хоть для кого-то здесь я не раб, а просто пустое место.

* * *

С оставшимися двумя списками я прошла чуть дальше по коридору, пока не достигла уже печально мне известных широких дверей. Кабинет Константина, как и в прошлый раз, охраняли два здоровенных стража, я даже не была уверена, что они когда-то сменялись, потому что различий между охранниками я не видела.

Было немного волнительно, но вовсе не из-за встречи с будущим монархом, а, скорее, из-за того, что я понятия не имела, как забрать у него письмо.

Когда я оказалась в кабинете, то Константина заметила не сразу. А когда все же выцепила его глазами среди бесконечного количества стеллажей, то оказалось, что он был не один.

Двое мужчин расположились около внушительной коллекции сигар, внимательно изучая каждый экспонат. И если Константин был неотразим в своем роскошном камзоле, безупречно подчеркивающем его широкие плечи, то его собеседник красотой не отличался. Толстый коротышка с выпученными глазами и противным смехом, который я услышала ещё в коридоре.

– Добрый день, Ваше Высочество, – поклонилась я и сразу же принялась рассматривать стопки бумаг на его столе. Однако с такого расстояния письма там я не видела. Я хотела было предложить зайти попозже, но Константин вдруг нахально перебил меня:

– Я люблю, когда ко мне заходят барышни, – сказал он, едва заметно подмигнув своему другу-коротышке, что мне пришлось снисходительно пропустить. – Это, кстати, господин Альберт Герт, – цесаревич указал на мужчину, который также удостоился моего поклона и вежливой улыбки. – Мой друг как раз собирался уходить, – продолжил Константин.

Откровенно говоря, выглядело это так, словно цесаревич хотел поскорее выпроводить своего друга, чтобы остаться со мной наедине. Но по спокойной реакции и стопке бумаг, которую господин держал в руках, я поняла, что тот действительно собирался уходить.

– Присаживайтесь, Ваше Благородие, нам осталось буквально несколько минут, – Константин указал мне на широкое кресло как раз недалеко от письменного стола, а затем вновь переключился на своего собеседника.

Не теряя времени, я принялась рассматривать содержимое стола. Было ужасно неудобно. Кресло стояло сбоку, и я видела только маленькую часть стола, захламленную бумагами. Я очень хорошо помнила, куда дрожащими руками положила признание Варвары, но его уже не было на прежнем месте.

Я даже незаметно привстала с кресла, в надежде, что Константин просто отложил его в сторону, оставляя на потом, но конверта нигде не наблюдалось: ни в высоченных стопках писем, ни среди раскиданных бумаг, ни даже среди обрывков географических карт.

Тем временем Константин с господином Гертом остановились у двери, заканчивая разговор. Они были так увлечены финансовыми вопросами, что совершенно не обращали на меня внимания. Конечно, было бы замечательно, если бы они совсем ушли, но на такой поворот рассчитывать не приходилось.

Ещё раз окинув беглым взглядом стол, на этот раз скорее даже от скуки, поскольку письма на нём, очевидно, не было, я вдруг зацепилась за родную фамилию «Демидов». Я вернулась в начало строки, чтобы из интереса почитать о существовании человека с такой